СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ
Шрифт:
– Спокойствие, только спокойствие, – сказал Петр, сообразив.
Я полезла в карман, и вдруг обнаружила там остаток одной из распотрошенных пачек с долларами, о котором я забыла.
– Послушай, а тут никто старую машину не продает? – спросила я. – А то доехать домой не на чем.
Петр не стал долго думать, и скоро я уже сидела в новенькой “ладе” и смотрела вслед уехавшему громадному джипу. Мотоцикл “Ямаху” он поставил в свой гараж, дав мне ключи. В заднее окно уезжающего джипа был виден ящик с мелочью.
– Слава Богу, избавилась... – облегченно подумала я.
Получив две с половиной, хозяин “лады” был доволен, я имела лошадь и не имела денег. У меня лишь пару сотенных бумажек осталось на расплод. Единственное, что я сделала, так это осторожно сняла рубиновый убор, сложила в футляр, что могла отцепить с ходу, и переодела платье. Они измазали мне мозгами все мое белое платье, и я была так огорчена!
Я не стала задерживаться там и поехала домой. Улицы выглядели относительно пустынными. Но я упорно выискивала какой-либо рынок. Как ни странно, как я заметила раньше, но некоторые из них работали, и весьма бойко. Торговали всем, а особенно бойко шли индивидуальные средства защиты. Я имею в виду газовые балончики, автоматы с резиновыми пулями, пневматические, мелкокалиберные и газовые пистолеты. Мне хотелось одеться в что-нибудь попроще, потому что сверток с платьем от “Версачи”, который мне сунула в чемодан Оля, был слишком вызывающий для езды по городу.
Я включила радио.
– Разыскивается особо опасная убийца... – замогильным голосом сказало радио.
Я притормозила у рынка, съежившегося между двумя домами, и сделала радио громче. Я очень боюсь убийц. Надо же знать приметы. И тут над рынком заревел голос. Очевидно, в администрации тоже слушали эту станцию и включили ее на репродуктор.
– Люди, будьте бдительны!!!! – ревел голос так, что пыль посыпалась, а люди пригнулись. – Убийца легко маскируется под кого угодно... Ее отличительная примета – дура!
Я увидела, как абсолютно все мужчины на базаре вдруг как-то странно начали смотреть на женщин и своих жен, и почему-то вдруг начали нервно отодвигаться от них. Все торговки вдруг подозрительно умолкли.
– При обнаружении этих признаков исключительной глупости, а иногда и исключительной расточительности и неумения считать деньги, ни в коем случае не пытайтесь задержать, а сделайте вид, что все нормально, и вы ее не узнали, и продолжайте свои обычные действия...
Все мужчины на рынке вдруг подозрительно заулыбались своим спутницам... Широко улыбались!
Я вышла и прямо возле дороги купила себе серый горнолыжный комбинезон, неведомо каким образом затесавшийся тут. Я давно мечтала о таком, правда, улетело еще три бумажки из той мелочи, что еще оставались. Не став торговаться, я забрала его, кроссовки, и тут же села в так и не выключенную машину.
Мне никто не улыбался, даже обидно.
– ...И, отойдя и не привлекая внимания, немедленно сообщите об этом в спецслужбы по телефонам... – продолжило радио. – Чтобы в действие вступили отряды спецназа, которые захватят ее штурмом, расстреляв на месте...
Я лениво глядела, складывая покупки в машине, как мужчины на площади вдруг почему-то вспомнили про дела, им надо было срочно на работу, они все вынимали мобильники, у уличного телефона вдруг образовалась настоящая очередь. Женщины на местах испуганно оглядывались, некоторые торговки с затравленным взглядом быстро закрывали свои киоски, а мужчины смотрели на них странно и косо.
Я выключила радио в машине, переключила передачу и хладнокровно поехала дальше. Бывает же такое, – только и подумала я, трогая. Мужчины всегда такие деловые и храбрые. Надо же, им говорят, что здесь бродит убийца, а они хладнокровно звонят на работу и занимаются делами...
По проспекту в разные стороны носились военные машины, но в целом движение было свободно.
Минуту я ехала спокойно. Меня никто не тормозил, постов в этой части города не было. А потом мне вдруг ни с того ни с сего стало тягостно на душе. Я посмотрела в зеркальце и снова занервничала. Мне показалось, что меня ведут. Какой-то звериный инстинкт предостерегал, что меня ведут. Так было, когда меня загнали в тупик с полотнищами и танками, когда я ехала с пассажиром.
Мне это не понравилось. Я занервничала. Не люблю танки. У меня на них идиосинкразия. Мания такая прямо – просто ненавижу, и все.
Я свернула в первый же по виду явный дворовой тупик. Никого. Хотя в нем был выезд, но я никуда не поехала. А просто посидела немного, переоделась в купленный костюм и кинутый на чемоданах бронежилет, который мальчики внесли мне в машину вместе с деньгами, а потом опять выехала на тот же проспект.
Ничего. И все же буквально через минуту появилось ощущение, что меня снова ведут. У меня вдруг возникло чувство, что они поставили что-то мне на машину.
В истерике я вывернула на проспект, и увидела, как на него выскакивают со всех сторон сотни джипов с бритоголовыми ребятками...
Резко бросив машину в проулок, я даже неверяще потрогала карманы – у меня оставались всего две пулеметные обоймы, которые я аккуратно переложила в купленный лыжный комбинезон из платья.
Из окон машин в меня потянулись огненные нити, а заднее стекло пошло трещинами. Если я осталась жива, то только потому, что ворвалась в проулочки, а из извивающихся за мной по проулкам машин было трудно вести прицельную стрельбу. Особенно худо было от открытых охотничьих или военных джипов – срывая крышу, они просто вставали с пулеметами, и, положив их на переднее стекло, лупили мне в след, будто я была дичью в “Сафари”.
Они ворвались за мной сплошным потоком. Еще пару секунд, и они разнесут меня.
Резко развернув машину, я одной очередью прошила первого преследователя. Джип резко пошел влево, кувыркнулся и взорвался, начисто закупорив узкую дорожку. И я тут же бросила автомобиль с места. Место, с которого я скрылась, тут же укуталось облаком пыли – сплошная каменная крошка из дома.
– О Боже! – выругалась я. Сделав петлю, я прошла в разрыв между все еще рвущимися в проулок машинами по поперечной дороге, расстреляв одной рукой в окно ближайшую машину.