СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ
Шрифт:
Белобрысый на мгновение застыл.
– Мы впервые получили ее четкие снимки на месте преступления. Включите, если имеете возможность, первый канал... Вы видите кадры убийства киллером в ресторане ... свыше двухсот выдающихся людей России, собравшихся на тайную охраняемую встречу... Смотрите!!! Вот сейчас киллер, проникший на встречу через ход для подачи еды, вскинет автомат и одной очередью в ничтожный промежуток снимет всех пять глав встречи по головам, а потом, когда в перестрелке не останется никого живого, спокойно уедет на машине, хладнокровно попросив
Я сообразила, что инопланетянин попал на звуковой канал телевизора.
– Будешь?! – завопил с новой силой белобрысый, тыкая меня в радиоприемник и снова начав шлепать, будто я что-то видела. – Ты хоть понимаешь, что наделала!? Будешь?!?
– Не буду! Не буду! – заорала я, каясь и признаваясь. – Виновата за этих двести!
– Ты за что ее бьешь, командир?! – меланхолично спросил водитель, жуя что-то похожее на печенье. – За то, что говорят по радио, – он кинул в рот очередную печеньку, – или вот за это? – он кивнул вбок на пылающее небо и стелющийся на многие километры дым. Она, конечно, уже раскаялась в мелком грешке в двести авторитетов...
Белобрысый очнулся, снова стал то лупить меня. Потом опомнился, прижал к груди.
– Ты хоть понимаешь, что на тебя охотится Невидимка?! – со слезами выкрикнул он, испуганно оглядываясь. Вообще все бойцы оглядывались и стали вести себя нервно. – Я не смогу защитить тебя от него...
Я удивленно подняла на него глаза. Потом перевела взгляд на водителя, но тот только мрачно сказал, переключая радио:
– Невидимка, Принцесса, это тебе не бандиты...
И тут его перебило радио:
– Получены данные об очередном преступлении... – завопил диктор. – Прямо напротив дверей Московского уголовного розыска, на глазах сотен шокированных таким цинизмом сотрудников, разыскиваемая убийца с неслыханной дерзостью, из собственного пистолета покойного, убила Аркадия Петровича Невадимова, известного в криминальных кругах как суперкиллер по кличке Невидимка. Он был застрелен из своего собственного любимого пистолета особой скорострельной конструкции сорок пятого калибра с глушителем прямо во дворе Петровки 38. Убийца сделала все медленно и демонстративно, намеренно стреляя до тех пор, пока не выбежали оперативники, потом демонстративно сделала контрольный выстрел, бросила пистолет на труп и спокойно уехала...
В нашей машине все застыли и подымали на меня странные глаза. А из динамика несся какой-то странный треск. Наверное, корреспондент опрашивал свидетелей. Наконец, ворвался какой-то голос.
– Нет! Это недопустимо! – в ярости выкрикивал в микрофон какой-то начальственный голос. – Она даже не сделала вид, что он застрелился, хотя на пистолете
Водитель нашей машины сделал погромче.
– А почему она выбрала для выражения своего презрения именно МУР? – спросил кто-то из набежавших корреспондентов. – Зачем так демонстративно убивать бандита?
Отвечавший вдруг как-то смутился.
– Ну... знаете ли... все равно все узнают... – забормотал он. – Наверное, потому, что Невадимов, до того как связался с криминальным миром, два года работал у нас опером...
Все вдруг замолчали.
– Он вышел из МУРа? – заорал в восторге корреспондент, мигом изменив направление опроса.
– Но это ничего не значит! – заорал очнувшийся милицейский чин, поняв, чем это грозит со стороны прессы. – Если каждый будет расстреливать перед нашим зданием продажных милицейских чиновников и делать это у нас под дверью, это будет не МУР, а МОРГ!!!
Но мне было не до их болтовни.
– Вот тебе! Вот тебе! – начал снова, уже облегченно, пороть меня белобрысый со слезами на глазах. Он расплакался. – Больше никаких акций, все, я запрещаю!
Глава 49.
Я брыкалась, сопротивлялась, но меня здорово отшлепали.
Но тут передачу из МУРа перебили. В динамик ворвался напряженный высокий голос:
– Тревога! Тревога! Тревога! Передаем важное сообщение! Объявлена полная тревога! Только что получено сообщение, что в результате террористического взрыва двойного состава цистерн с горючими материалами длиной сто двадцать вагонов, сдетонировавших склады, погибло около полумиллиона преследователей...
Водитель резко выключил радио.
– Ты хоть понимаешь, что ты наделала? – устало проговорил белобрысый, отпуская меня.
– Я что, должна была стоять там и ждать, пока меня убьют?! – чуть не со слезами обижено вскрикнула я. – Их было куда больше, чем на стадионе Спартак, а у меня даже оружия, даже патрона не было!!! И среди них не было даже ни одного солдата, чтоб спасти меня, как на памятнике! Если б этот болван не положил автомат на постамент, когда залазил на него, я б даже не знаю, что они со мной бы сделали!!! – вскрикивала я.
Я не выдержала и просто зарыдала.
– Успокойся... – ласково сказал белобрысый, снова обнимая меня.
– Элементарная самооборона... – всхлипнула я.
Они посмотрели на алое яркое небо, украдкой хихикнули, но придержали языки. Потому что белобрысый пригрозил им.
– А платье мое цело? – всхлипнув, спросила я, глядя на чемоданы.
– Кожу сверху опалило... – сказал Смерч, сопровождавший Олю в магазин. – Но так только красивее... Они тебя и спасли до того, как траншею начисто завалило пьедесталом, точно крышкой... Но внутренности чемоданов целы – там пуленепробиваемый каркас из негорючего сплава... Что же еще можно ждать от чемодана стоимостью более пяти тысяч долларов?!