СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ

Тимуриды Люда и Игорь

– Вот-вот, – хмыкнула она.

Я поняла, что сойду сейчас с ума.

Может, я похожа на кого-то?

– Если ты думаешь, что я шпионка, то ты ошибаешься, – честно сказала я с тоской, ибо мне хотелось бы соврать и заменить ей мать, – я просто дура...

– Я знаю, – хмыкнула она, разворачивая новую шоколадку.

Я подпрыгнула.

– По телевизору говорили, это твоя кличка... – продолжила она невозмутимо.

Девочка переволновалась – поняла я. От нее несет бредом. Какой телевизор!

Я

вспомнила, что я отдала доллары и у меня больше нечего взять, и чувство радостного облегчения захватило меня – на меня больше незачем охотиться.

А потом чуть опечалилась. Поняв, что кушать тоже нет. И у принцессы тоже нет.

– Но у меня нет денег... – вслух сказала я сама себе, глянув на принцессу.

Она как-то покровительственно лениво вынула одним невидимым движением из волос сто долларовую купюру и продемонстрировала ее мне перед носом, не отрываясь от еды.

– Должен же кто-то в семье быть умным, – снисходительно и как-то по взрослому сказала она.

– Но ты же все отдала! – сдавлено сказала я.

– Не я отдала, а ты все взяла, а это большая разница... – хмыкнула она.

Глава 7.

Я чуть не врезалась в бордюр моста от шока. Я как раз по нему ехала.

– Ну, нет! – в сердцах сказала я.

– Конечно не надо, – быстро сказала принцесса. – Следующий столб слева слишком агрессивен!

Она имела в виду, что, съехав с проезжей части и выехав на узкий тротуар, я, вильнув и выворачивая от бордюра, чуть не снесла столб.

Впрочем, я тут же честно вернулась обратно на трассу.

– В какой больнице лежит бабушка? – тупо спросила я.

– В той же, – меланхолично ответила принцесса, разглядывая остатки конфет. Вернее, фантики и бумажки.

– Ты ей хоть передачи носила?

– Передала ей старые носки...

– А еду?

– А еду я сама съела еще раньше... – печально призналась принцесса. И грустно добавила: – Мало!

– Бабушку хоть кормят? – подозрительно спросила я.

– Мало! – так же грустно ответила девочка. – Она такая лакомка...

Я улыбнулась.

– А за еду надо платить...

Я вздрогнула.

– А что же она ест? – запинаясь, проговорила я.

– Я принесла ей тридцатидневный курс голодания по Брэггу, – гордо сказала девочка. – Она ест подкожный жир... Ей как раз надо лечиться...

– Так... – севшим голосом попробовала сказать я.

По привычке, я залезла за пазуху, чтоб потрогать свое сокровище, и лишь потом вспомнила, что все отдала.

Я даже ощупала карман просто для того, чтоб вспомнить – было приятно вспоминать об этом случае и переживать наличие пачек там заново.

Пальцы наткнулись на какую-то скомканную бумажку.

Я вытянула ее – это была тоже стодолларовая бумажка.

– Похоже, что наш кардиолог будет иметь солидную недостачу, – растеряно посмотрела на бумажку я.

Я помолчала.

– Она приказала тебе больше не появляться! – быстро дернулась принцесса. Начав соображать, чем это нам грозит...

И тут на приборной доске в машине загорелась какая-то красная лампочка.

– Машина мне подмигивает! – удивленно сказала я, забыв про прошлое.

– У нее нет бензина! – безапелляционно заявила принцесса. – Это дополнительное устройство такое для дураков. Можешь посмотреть на определитель бака.

– А что, в нее еще и заливать надо? – опешила я.

– Я начинаю думать, что бабушка не зря боялась, что ты окажешь плохое влияние на мое развитие, – задумчиво сказала принцесса. – Она всегда говорила, что “твоя мать просто исключительная, эксклюзивная, в одном экземпляре дура”. Почему думаешь, я как тебя увидела, так сразу догадалась и поняла, что это ты?

Я подпрыгнула.

– В общем, так, – решив согрешить перед кардиологом и присвоить ее сотню, и заранее прося у нее прощения, сказала я. – Ты бери свою бумажку и дуй набирай для бабушки сладостей, конфет, деликатесов и соков на все деньги...

– А я донесу?

– Ну, можешь съесть себе, сколько ХОЧЕШЬ... – с сомнением сказала я.

– А я не умру?

Я шлепнула ее. Она захихикала. Она шутила.

– Я заеду на заправку... – сказала я.

Она фыркнула.

– Странно, что ты знаешь, что такое заправка, – задумчиво сказала она. – Похоже, бабушка тебя явно недооценила. Если будешь заправляться, помни, что бензобак у жигуленка с левой стороны... Крышечка такая!

Она со смехом хлопнула дверью и выскочила. Еще до того, как я успела дать ей подзатыльник.

– И отмой бампер и колеса от крови, – сказал в форточку невинный ребенок. – В конце концов, у тебя все в мозгах, это не эстетично!

Это чудо раннего развития уже было у меня в печенке. Я попыталась достать ее по шее, но она со смехом отскочила.

Поняв, что закупаться она будет долго, я поехала на ближайшую заправку.

Пока я ехала на заправку, чихая машиной и дрожа, что придется ее толкать по городу самой, я напряженно думала, как же я ее воспитывать буду?

Слава Богу, проблем на заправке не возникло.

– Слушай, залей мне столько, чтоб хватило без проблем, – сказала я мальчику в униформе, протягивая ему сто долларов.

– Куда желаете? – угодливо изогнулся он, закладывая шланг в бензобак.

Странный вопрос, – подумала я, но честно ответила, куда я желаю.

– В Чикаго...

– Ооо... – сказал он. – Так бензобака вам не хватит! Вам еще вон бы две канистрочки залить...

– Давай... – махнула рукой я.

– Странно, но я вас где-то видел... – весело болтал он, заливая.