Субботним вечером в кругу друзей

Марчик Георгий Оскарович

Это взорвалась очередная бутылка с квасом, поставленная на теплую трубу. Измученный Васькин попытался подняться, но не смог, ноги не держали его. Он рухнул ничком на постель и больше уже ничего не помнил.

Глава седьмая

Утром Васькин с трудом встал. Он вспомнил, что обещал опробовать ваксу, и достал из тумбочки две аккуратно завернутые в бумагу двухсотграммовые банки. Он сорвал обертку с обеих банок и очень удивился, когда обнаружил, что это две обычные круглые жестяные банки, похожие на банки с сайрой или лососем. Сверху к каждой из них была прилеплена белая бумажка. На одной от руки было написано: «Черная вакса», на

другой: «Красная вакса». Васькин удивился тому, что банки были запаяны и что надписи сделаны от руки. Он достал складной нож и осторожно открыл банку с черной ваксой. Затем машинально взял в левую руку свой туфель, а в правую сапожную щетку, опустил угол щетки в ваксу и стал усиленно водить щеткой по туфлю. Ему показался немного необычным запах, который появился в каюте, а затем и какой-то мокрый пузырчатый вид начищенного туфля. Васькин поднес его к носу, понюхал, присмотрелся, глянул в банку с ваксой и наконец понял, что это не вакса, а самая настоящая черная икра. Он попробовал на вкус — сомнений не было — да, черная икра. Васькин открыл вторую банку — с надписью «Красная вакса». Там оказалась красная икра.

Васькин надолго задумался. Хоть он и был всего лишь скромным младшим научным сотрудником, но если уж всерьез о чем-то думал, то это у него получалось неплохо. Все факты выстраивались в стройный последовательный ряд, получали законченный причинно-следственный характер.

«Я держу в руках конец нитки — со всей ответственностью размышлял он. — Я бы мог посмеяться и съесть эту икру, я бы мог не подвергать себя риску — вернуть ее хозяевам и сказать, что произошла ошибка, и, наконец, я бы мог просто-напросто сбежать с этого роскошного корабля. Но я не сделаю ни того, ни другого, ни третьего. Руководствуясь своим профсоюзным сознанием, я размотаю этот клубок до победного конца и не уроню чести родного коллектива и своей фирмы. Передо мной стоят следующие важные задачи: первое — не спугнуть преступников, а в том, что это преступники, и в том, что здесь действует целая банда, сомнений нет, второе — усыпить их бдительность и выявить намерения, третье — захватить врасплох с целью полного разоблачения. При этом не будем торопить развитие событий, а будем, как это делается в научном эксперименте, полагаться на их естественное развитие… Злоумышленники сами дадут о себе знать».

Ждать Васькину пришлось недолго. Зазвонил телефон. Васькин поднял трубку. Вкрадчивый голос кучерявого разбойника пожелал ему доброго утра и предложил встретиться после завтрака внизу у трапа.

Васькин охотно согласился.

Сэр Васькин вышел из своей каюты. Был чудесный солнечный день. «Золотое руно» чуть покачивало у причала порта чистенького приморского города. Следы ночного противоборства со стенами, скобами, дверными косяками и с умывальником Васькин тщательно законспирировал на своем лице. Завтрак уже заканчивался, и он кое-как перекусил в одиночестве за своим столом. Потом направился по трапу вниз, на твердую землю. Здесь его ждали кучерявый и двое его сообщников, кучерявый знаком предложил следовать за ними. Васькин шагал вялыми ногами по зеленой аллейке, ведущей от набережной к центру города, и не замечал ничего вокруг себя: его поташнивало от страха. Они прошли по центральной улице, потом углубились в парк. Здесь нашли уединенную, скрытую от глаз густыми кустами скамью и сели на нее. Васькин оказался между кучерявым и еще одним типом. Третий почему-то стал сзади, за его спиной.

«Интересно, как называется этот модный на Западе способ, когда душат короткой веревкой, — силился и никак не мог вспомнить Васькин. — Все как дым вылетело из головы. Никакого самообладания».

— Слышали

новость? — спросил кучерявый. — Еще одного ночью сбросили. Исчез конферансье Остроумов — утром его не нашли в каюте.

— Неужели… Остроумов? — холодея, спросил Васькин, инстинктивно чувствуя, что следующим обязательно будет он, что на него неотвратимо надвигается нечто ужасное, зловещее, похожее на рок.

— А вы не боитесь? — похоже, даже с сочувствием спросил кучерявый.

— Ну что вы… — тряхнул головой Васькин. — Чего мне бояться? Я человек скромный, живу на зарплату, фирма мне доверяет.

Кучерявый выразительно подмигнул своим дружкам, — дескать, во дает, учитесь работать.

— Я понимаю, — сказал он, — что у вас там не только ваше золотишко, но тем не менее…

— Где там?! — спросил Васькин, дико сверкнув глазами.

— Как где? В сумке, конечно, — в свою очередь удивился кучерявый. — А чем же вы собираетесь расплачиваться за ваксу?

— Ах, в сумке! — Васькин обрадовался. — Да, они надежно припрятаны. В бутылках с квасом. Я почему-то подумал, что вы считаете, будто я их ношу с собой. Уверяю вас, с собой я ничего не ношу — вот смотрите. — Васькин поспешно вывернул карманы. На землю упала помятая трешка. — Больше ничего нет, честное слово. Если хотите, пожалуйста, возьмите ее.

— Ну что вы, как вам не ай-яй-яй! — укоризненно сказал кучерявый. — Мы интеллигентные люди. Мы вам товар — вы нам металл. Баш на баш. — Он выразительно потер пальцами.

— Правда, учтите, — сказал Васькин. — Меня охраняют. Глаз с меня не спускают. Остроумов был одним из моих людей. Боюсь, что это дело рук конкурентов. Спустили его, беднягу, под воду. Да и то, откровенно сказать, слишком уж был болтлив… — Васькин сам не знал, что говорит. Его на своих легких крыльях несло вдохновение, пришпоренное страхом.

— Понимаю, понимаю, — кивал кучерявый.

Двое других внимали Васькину с непроницаемыми лицами.

— Ну? — с нотками скрытой угрозы сказал кучерявый. — Как вакса?

— Вакса отличного качества, — обрадовался Васькин. С этой темой он уже освоился. — Прекрасная вакса. Она нам подходит.

— Значит, возьмете всю партию?

— Да, — твердо сказал Васькин. — Возьмем всю партию. Условия те же?

— Не совсем. Номинал на двадцать процентов выше. Сами понимаете, накладные расходы, дороговизна…

— Заметано! — с готовностью сказал Васькин. Он с легкостью согласился бы сейчас на любое повышение номинала. Лишь бы его отпустили подобру-поздорову.

— Ну хорошо, — улыбнулся кучерявый. — Вечером познакомлю с шефом и обмоем сделку. Чао… — Трое направились к выходу.

— Чао… — пролепетал вслед им Васькин, не в силах подняться со скамейки. Корабль вызывал у Васькина мрачные ассоциации. Идти туда не хотелось.

Глава восьмая

Он бесцельно побродил по парку, пообедал в каком-то кафе, потом случайно забрел на рынок.

Чу, читатель! Вместе с нашим героем мы подошли к кульминации рассказа. Именно сейчас случится самое важное событие.

Через многоцветную базарную площадь навстречу Васькину шла стройная девушка в белом платье с голубыми кружочками. Что-то очень знакомое, даже родное мелькнуло в ее лице, но только мелькнуло, почудилось, и в какую-то секунду ему показалось странным, что девушка улыбается ему, словно знакомому, и он уже почти прошел мимо, как вдруг она сама окликнула его: «Здравствуйте! Не узнаете?!» Они остановились против друг друга, и он узнал ее — это была та самая девушка в белых брючках, только сейчас на ней было белое платье с голубыми кружочками, а ее золотые волосы были забраны на затылке в пучок.