Субботним вечером в кругу друзей
Шрифт:
— А кто вы? — любезно спрашивали они Васькина, охватывая его цепкими взглядами.
— Я… заведующий лабораторией, — стыдясь сам себя, мямлил младший научный сотрудник Васькин.
Чутким ухом он уловил разочарование в любезном «А-а-а, очень приятно…» — и, сориентировавшись, как бы вскользь небрежно добавил, что он заведующий зубоврачебной лабораторией. Это произвело должный эффект — его тут же угостили шампанским и приняли в свой круг.
Васькин долго выбирал, с кем потанцевать. «Вот эта, кажется, попроще, —
— Совсем обнаглели, — вдруг услышал он сердитый голос своей партнерши и поспешно открыл глаза.
— Простите, я немного замечтался, — смущенно пролепетал он, при этом неловко стукаясь коленями о ее колени.
— Я не о вас, — улыбнулась дама. — Повернуться на площадке негде. Вот придет Бабуля — покажет всем им. Мигом разбегутся.
Васькин, дабы не попасть впросак, молчал. Как сказано! В одной фразе столько загадок. Кто обнаглел? Чья бабуля придет? Что и кому она покажет, если после этого начнут разбегаться?
— Вы знакомы с капитаном? — спросила дама.
— Нет, к сожалению, — ответил Васькин. — Еще пока не знаком. Он со мной тоже. А вы?
Дама с важностью кивнула.
— Ну и как он? В порядке?
Дама мило улыбнулась и почему-то погладила рукой спину Васькина.
— В порядке. Сейчас его здесь нет. Он развлекает своих гостей.
Чтобы продолжить беседу, Васькин вежливо спросил первое, что пришло в голову:
— А вы где работаете?
Дама пренебрежительно пожала плечами.
— Я не работаю, я жена директора курортторга, — сообщила она. — Вон он сидит.
Васькину стало не по себе. Он мысленно соскочил с надувного матраса и босиком, прямо по волнам побежал к берегу… Но дама и не подумала его отпускать. Она еще интимней прижалась к Васькину и тихонько спросила:
— Ваксу получили?
Васькин едва не упал в обморок — далась им эта вакса.
— Получил, — сказал он.
— Ну и как она? Устраивает?
— Я ее еще не открывал, — упавшим голосом сказал он.
— Не тяните, — многозначительно сказала дама. — Время не ждет. И будьте осторожны. За нами следят…
— Простите, — приостановившись, сказал сэр Васькин, притворившись тугодумом, к тому же слегка глуховатым на одно ухо. — Вы, кажется, сказали, что придет бабуля?
— Нет, сегодня не придет, — ответила дама. — Сегодня он пьет со своими гостями…
Васькин кивком поблагодарил и снова пошлепал к берегу.
А тут и танец кончился.
Совершенно обескураженный, Васькин некоторое время постоял один.
В дальнем углу салона сидели артисты. Он направился к ним. Известную певицу, выступавшую в концерте, осаждали любители автографов. Васькин дождался, пока схлынет толпа, подошел к певице и церемонно стал перед ней. Певица с вопросительной улыбкой смотрела на галантного молодого человека в кожаной кепочке и с желтым шарфом, обернутым вокруг шеи и заброшенным за плечо.
— Дайте и мне! — просительно сказал сэр Васькин и как можно убедительней добавил: — Пожалуйста!
— Что вам дать? — не поняла певица.
И тут сэр Васькин со страхом обнаружил, что начисто забыл слово «автограф».
— Как что? — испуганно переспросил он. — То, что вы даете всем…
— Не всем, а через одного, — сострил из-за спины певицы пошляк-конферансье Остроумов. — Тебе как раз не досталось. Садись с нами, старик, погрейся в лучах чужой славы. Хочешь, угощу свеженьким анекдотцем? Вернулась Маврикиевна из туристской поездки…
— Старо, — с сожалением сказал Васькин. — Старо, как прошлогодний календарь. Вы кормите нас несвежей пищей, маэстро.
— Так в чем же дело, накормите нас чем-нибудь посвежее.
— Я работаю в другом жанре. — Васькин улыбнулся. — В этом плане я без претензий…
— Видели, видели, — улыбнулся Остроумов, — с какой шикарной особой вы танцевали. Без претензий… Губа у вас, однако, не дура…
— Зато она скромней всех одета.
— Да-да, скромней всех. Ее два колечка с бриллиантиками стоят как минимум пятьдесят целых ноль десятых. А сережки, а кулончик! У меня в голове эти цифры даже не умещаются…
Остроумов знал все обо всех и о каждом на корабле. Кто есть кто и кто есть никто. Слушать его было интересно и познавательно.
— Вот эту шатенку видите? — спросил он, указывая взглядом на высокую шатенку со строго поджатыми губами. — Она якобы стажируется. На самом же деле она просто отдыхает…
— То есть как это? — не понял Васькин.
— А так, очень просто. Ей протежирует одна значительная персона. А потому она, то-есть эта особа, кем-то для порядка числится, и только.
— Какая, любопытно узнать, персона? — спросил Васькин.
— Ну что вы, милый, об этом вслух не говорят. Да это мелочи. Вам и не снилось, какая грузоподъемность у нашего паромчика. Две каюты в распоряжении капитана, одна — директора круиза, гости помощника капитана, вахтенного начальника, шеф-повара, бармена. Любой член экипажа может взять в рейс свою маму и папу. Боже ты мой! Ни один начальник целой железной дороги не имеет таких привилегий и такой власти, какие сохранились с незапамятных времен у капитана любой лоханки, которая еще чудом держится на воде. Да что там железной дороги! Вот скажите, может ли взять хоть одного лишнего пассажира командир воздушного лайнера?