Субъект. Часть вторая
Шрифт:
Не поднимая голову вверх, я ловко увернулся от сигаретного окурка. В тот же момент где-то наверху, в верхних этажах послышался звон разбивающегося стекла и сдавленный крик. Кажется, это балконная дверца без видимых причин вдруг закрылась, хлопнув по лбу невоспитанного курильщика…
Тем временем я уже обогнул угол дома и продолжал следовать за этими людьми.
Да, так и есть. Психопаты направлялись прямиком в клуб. Они скрылись за дверью цокольного этажа, но заходить следом я не торопился. Я ждал, пока охранник осмотрит их и одобрит пропуск. Главное правило преследователя – не попадайся преследуемому на глаза более одного раза. Выждав с минуту,
– Сколько лет? – бесцветным голосом спросил громила на лестничном пролете.
– Двадцать два, – ровно ответил я, позволяя тому пробежаться ладонями по моей одежде.
– Выглядишь младше, – нагрубил он, но все же сдвинулся с прохода.
Ничего не ответив, я молча толкнул дверь в клуб. И тут же скривился от ударных волн здешней музыки. Да и музыкой это язык не поворачивался назвать. С моей вывернутой наизнанку точки зрения, выглядело это весьма слуходробительно – акустическое цунами, вместо того чтобы ласково обволакивать людей, врезалось в них, разбрызгиваясь, словно о скалы.
Вообще, сама по себе музыка это не игра на барабанах, клавишах и струнах, это игра на личных ассоциативных образах в мозгу. Чем распространеннее и понятнее была индивидуальная азбука оперируемыми ассоциативными образами в голове музыканта, тем больше шансов у него было заполучить успех на эстраде для ширпотреба. И наоборот, чем обыденней был арсенал звуковых ассоциаций у слушателя, тем большим он являлся меломаном, и тем легче ему было угодить.
Но то, что мне довелось увидеть здесь, уже никак не относилось к игре на ассоциациях. Тягучий и буквально расшатывающий материю инфразвук [1] , в данном случае именуемый басами, разрушал всю нервную систему присутствующих, отчего те входили в так называемый транс, с их точки зрения, рассматриваемый как погружение в здешнюю атмосферу веселья. Но, разумеется, этот транс был результатом обширных сбоев в системе восприятия, отчего мозги попросту начинали плыть. Дешевенький кайф, стоящий в одном ряду с занюхиванием клея.
1
Инфразвук – физ. Высокоамплитудная звуковая волна, имеющая частоту ниже порога восприятия человеческого слуха.
Как уже можно было догадаться, клубные вечеринки я не переносил. В один миг облачившись в акустические доспехи, я стал неторопливо пробираться среди брыкающихся людей на танцполе. Это было очень непривычным ощущением – проталкиваться среди людей, вне всякого сомнения, шумящих и плещущихся в бассейне, заполненном инфразвуком, но при этом не слышать ничего. Как если бы все это происходило под водой, и максимум, что можно было услышать, – это словно бы елозящие по мокрому стеклу огромные тряпки.
Внезапно меня кто-то дернул за плечо.
– Браток! Ты что, не слышишь меня, что ли?! – хамовато протянул какой-то доходяга, нагло осматривая меня. – Я тебя спрашиваю…
Не дослушав, я дернул плечом, стряхивая его руку, и стал протискиваться дальше, опасаясь забыть и утерять из виду памятный эскиз тел тех троих.
– Слышь, браток, кому говорю?! – возмутилось быдло, снова цепляясь за мое плечо.
Я повернулся к нему с перекошенным лицом и сделал хватательный жест навстречу его грудной клетке. Воздух с резким свистом вырвался из его рта и носа.
– Я не браток тебе, сука, – отчетливо прошипел я прямо в его сипящее лицо.
Наконец, я учуял знакомый эскиз тела в конце зала. Пробравшись ближе, чтобы опознать зрительно, я чуть не натолкнулся на двух других. Они заказали себе у барной стойки три бутылки пива и ушли к своему товарищу.
Оценив обстановку, я решил, что наблюдать за ними, не вызывая при этом подозрений, будет проще всего именно у барной стойки. Тем более что возле нее сидела вульгарно разодетая женщина, по-видимому, местная стриптизерша, коротающая свой перерыв. Она свысока поглядывала на мужчин в зале, некоторых из них одаривала располагающей улыбкой.
Я глянул в полоску зеркала за спиной бармена, отыскал взглядом себя. Моя небрежно всклокоченная шевелюра в самом деле выглядела как-то по-подростковому, наверняка поэтому охранник у входа усомнился в моих словах. Неожиданно волосы на моей голове зашевелились – змеясь и извиваясь, они сформировывались в укладку. Наконец, они замерли в хоть и благовидном, но довольно-таки противоестественном виде, как если бы были зафиксированы литрами лака, воска или геля, но при всем этом моя прическа не отсвечивала фальшивым глянцем, как это бывало у фотомоделей или слащавых щеголей. Ненатуральная натуральность – вот на что это было похоже. Профессиональный парадокс в глазах искушенных в парикмахерском искусстве. Таковой эта женщина, я надеюсь, не являлась. Хотя… пусть даже и так.
Сев на табурет рядом со стриптизершей и небрежно взвалив локоть на стойку, я стал невозмутимо разглядывать клочок пространства между ней и теми подозрительными мужиками. Стриптизерша бросила на меня роковой взгляд, затем он опустился на мою одежду, и на ее губы тут же наползла умилительно-снисходительная усмешка.
– Тебе работа позволяет говорить с незнакомцами? – поинтересовался я.
Улыбнувшись так, будто я сострил шутку, она так же закинула локоть на стойку и подперла ладонью свой висок. Водопад сожженных перекисью патл растекся по ее холеному предплечью, ниспадая до самого подножия белоснежной впадины ее локтя. Невольно засмотревшись, я спохватился, что изменяю своему первоначальному плану.
– Моя работа в том, чтобы изящно оттопыривать мизинец, когда выпиваю коктейль, – наконец томно прошелестела она, манерно пригубив из трубочки в стоящем рядом с ней бокале, – это побуждает незнакомцев заказывать мне новый. Лишь бы зрелище не прекращалось.
– Ого. Знала бы ты, что я могу, оттопырив палец, – многозначительно произнес я.
– Это про какой палец идет речь? – со смешком округлив глаза, она кивнула куда-то в район моего пояса, – уж не про этот ли?
– Нет, не про этот, – мотнул головой я и подергал мизинцем так, будто играл им на струне арфы, и одновременно с этим, в такт движениям моего пальца, ей в лицо полетели брызги из ее же бокала.
– Это что за фокус? – отдернулась она.
– Это не фокус.
– Ну-ну, – неуверенно выдавила она. Ее лицо утратило весь лоск и обаяние, теперь она смотрела на меня настороженно. – А с ним так можешь? – то ли в шутку, то ли всерьез она кивнула в сторону бармена.
Оглянувшись через плечо и поймав на себе выжидающий взгляд бармена, я серьезным голосом ответил:
– Разумеется, могу, – тем же движением пальца поманил его к себе. Недовольно сверкнув глазами, он направился к нам, – вот видишь.