Субмарины уходят в вечность
Шрифт:
Настораживала новоиспеченного генерала от разведки и открытость сведений, заложенных в радиопослании «фюрера»: номер субмарины, ее принадлежность к секретному соединению «Фюрер-конвоя»… Хотя, с другой стороны, именно эти данные многим германцам могли служить косвенными подтверждениями истинности обращения фюрера; доказательством того, что он жив, спасен и находится вне Германии, вне досягаемости врагов.
Это-то было сейчас самым важным открытием для генерала: фюрер жив! Причем сведения об этом поступили именно тогда, когда, казалось бы, германскому сектору «Сикрет Интеллидженс Сервис», наконец, удалось собрать достаточно убедительных свидетельства его… гибели, основанием которых служили сведения, полученные
И хотя среди тех лиц, которые эту информацию в той или иной форме выдавали, не было пока что ни одного непосредственного свидетеля самоубийства фюрера или хотя бы просто обитателя бункера, — тем не менее их утверждениям можно было верить. К тому же они подтверждались самой ситуацией, которая складывалась в эти дни в поверженной Германии, в том числе — актом передачи всей полноты власти в стране гросс-адмиралу Деницу.
Возможно, эта радиограмма и была бы в конечном итоге воспринята как фальшивка, но в тот же день несколько германских агентурных источников, расположенных в районах германских городов Куксхафен, Эльмсхорн и Пиннеберг, сообщили, что вчера из секретной базы субмарин ушла стая «Фюрер-конвоя», на одной из которых находится… фюрер!
Когда все эти сообщения, собранные германской секцией «Сикрет Интеллидженс Сервис», положили на стол генералу О'Коннелу [107] , он сразу же обратил внимание на явное временное несоответствие: послание фюрера не могло быть радировано из далекой для Германии северной оконечности Шотландии буквально через несколько часов после того, как субмарина с ним на борту оставила некую секретную базу, находящуюся на германском побережье Северного моря.
Объяснение этой временной нестыковке найти, в общем-то, можно было бы очень просто: германские агенты пользовались запоздалыми слухами, а не проверенными данными и вели речь о другой стае, выход которой последовал за выходом специального секретного отряда «Фюрер-конвоя». Или же радист отправил заранее составленное радиопослание, находясь при этом в субмарине передовой разведывательной стаи. В то время как Гитлер действительно ушел на субмарине основной группы соединения «Фюрер-конвоя».
107
С генералом (тогда еще полковником) О'Коннелом читатель может встретиться на страницах моих романов «Похищение Муссолини», «Черный легион» и других, входящих в многотомную эпопею «Война империй». — Автор.
Едва генерал успел погрузиться в хитросплетения этой информационной атаки германских спецслужб, как позвонили из приемной Уинстона Черчилля.
— Прошу прощения, это полковник О'Коннел? — узнал начальник западноевропейского отдела военной разведки по-иезуитски вкрадчивый голос недавно назначенного личного секретаря премьера Роберта Критса, прозванного за его аскетического вида лицо и садистскую невозмутимость Инквизитором.
— Генерал, — напомнил ему О'Коннел, — с вашего, мистер Критс, великодушного позволения.
— Прошу прощения, но сэр Уинстон Черчилль обозначил ваш армейский чин именно так — «полковник».
— Из этого следует, что сэр Черчилль запамятовал. Как это с ним довольно часто случается.
— Прошу прощения, но это исключено: сэр Черчилль слишком щепетилен в признании чинов, и родовых титулов, чтобы ошибаться в них таким грубым образом.
Генерал уже специально возродил в своем воображении постное, по-лошадиному удлиненное лицо Инквизитора, что бы парировать его выводы как можно въедливее, как вдруг вспомнил, что на самом деле унизительно-бравадное «понижение» провинившегося перед ним военного или чиновника в чинах, титулах и должностях —
— Кажется, вы позвонили мне, чтобы сообщить, что сэр Черчилль опять ждет меня с докладом?
— Прошу прощения: чтобы сообщить, что вам, полковник, повезло — вы по-прежнему принадлежите к тем немногим из разведывательных чинов, которых сэр Черчилль все еще время от времени ждет с докладами.
Когда скрипучий, как рассохшееся колесо старой колымаги, голос Роберта Критса наконец умолк, генерал еще несколько мгновений смотрел на трубку с такой ненавистью, словно собирался грохнуть ею о землю. И понадобилось огромное усилие воли, чтобы избавиться сразу от двух наваждений: ненависти к угасшему голосу Инквизитора и неугасающей ненависти к порождающей его телефонной трубке. Но именно тогда, когда О'Коннел в конце концов пересилил себя, в дверях кабинета появился его адъютант, старший лейтенант Генри Митчелл.
— Господин генерал, еще одно сообщение, касающееся особого соединения германских субмарин «Фюрер-конвоя». Сразу две волчьи стаи Деница, общей численностью более двадцати единиц, прорвались через пролив Па-де-Кале и в районе острова Олдерми, в Ла-Манше, неожиданно, из засады, атаковали наш конвой.
— Пусть это сообщение взволнует наших адмиралов, адъютант.
— Аналитично. И все же я хотел сообщить, что два надводных дна и одна субмарина в ходе этой атаки потоплены. Еще один надводный транспорт поврежден, и капитан вынужден был выбросить свое судно на мель. Германцы, судя по всему, потеряли одну подлодку. И напоминаю, что речь идет об особом, секретном соедини «Фюрер-конвоя», которое вас обычно очень интересует.
— Но это не могут быть субмарины «Фюрер-конвоя» — им категорически запрещено вступать в бой, для этого существуют подлодки боевого охранения. И уж тем более запрещено неспровоцированно нападать на вражеские суда. — Вполне аналитично, сэр.
— Тогда почему морские службы решили, что имеют дело именно с «Фюрер-конвоем»?
— В этом-то и заключается самое важное для нас, военной разведки, — положил перед ним на стол листики с донесениями старший лейтенант Митчелл. — Наши радисты перехватили переговоры, капитанов субмарин, из которых следует: субмарина с фюрером и «эзотерическими символами могущества рейха» благополучно прошла остров Уэсан, что недалеко от северной оконечности французской Бретани, и ушла в Бискайский залив.
— То есть не в Атлантику, а в Бискайский залив? — подошел к огромной настенной карте Европы генерал О'Коннел. — Не верю, фюрер не решится отсиживаться под полой у генерала Франко. Да и правитель Испании не решится давать ему приют под слово чести о невыдаче. Он и сам в панике, опасается, как бы наши войска не прошлись по его владениям от Атлантики до Средиземного моря.
— Аналитично. Но вполне возможно, что фюрер всего лишь использует эту базу для передышки, чтобы быть поближе к Германии на той случай, если наше братство по оружию с русскими перерастет в открытые боевые действия и нам понадобится опыт уцелевших германских дивизий. Так или иначе, а нам сообщают, что в Бискайском заливе стая «Фюрер-конвоя» была встречена германскими подлодками, базирующимися в Испании.
— А ведь в Бискае действительно имеется секретная германская база субмарин, — признал генерал, нашаривая пальцами мыс Ахо, расположенный восточнее Сантандера. — И находится она в этом в районе.
— Именно эта база, похоже, упоминается в радиопереговорах подводников.
— Значит, следует полагать, что фюрер собирается обрести временный приют на этой базе. Или же на одной из секретных баз испанских фалангистов в Кантабрийских горах.
— Аналитично. Однако нам известно, что фюрер погиб, и в этом уже никто в армейских штабах и в руководстве страны не сомневается.