Суд фараонов
Шрифт:
Смит вкратце поведал ему о своей находке, показал фотографические снимки и копии с надписей.
– Интересно, очень интересно! – повторил заведующий. – Оставьте их мне на несколько деньков – надо будет присмотреться к ним поближе. Вы, разумеется, опубликуете их? Это будет стоить не дешево, так как рисунки и надписи, само собой, надо делать факсимиле, но, наверное, найдется какое-нибудь ученое общество, которое поможет вам деньгами. Взгляните на эту виньетку. Необычайно красиво. Какая жалость, что этот подлый вор сжег тело мумии и украл драгоценности.
– Он не все унес с собой.
– Как! Наш инспектор говорил мне, мистер Смит, что вы ничего такого не нашли.
– Он не знал, что я нашел. Я не показывал ему.
– Вот вы какой скрытный! Ну, посмотрим.
Смит не спеша расстегнул жилет и из внутренних карманов начал выгружать драгоценности, завернутые в погребальные покровы. Прежде всего – золотой набалдашник скипетра в виде цветка граната с вырезанными на нем именем и титулами Ма-Ми.
– Какая прелесть! – воскликнул заведующий. – Посмотрите. Ручка была из слоновой кости, и этот мерзавец раздавил ее. Значит, кость не успела высохнуть. Очевидно, ограбление было совершено вскоре после похорон. Вот, посмотрите сами в лупу. Это все?
Смит подал ему половину дивного ожерелья.
– Я перенизал его на другую нитку, но каждое зерно на своем месте, – пояснил он.
– Боже мой! Это восхитительно! Обратите внимание на чистоту резьбы в этих головках богини Хатор, а на цветах лотоса – наэмалированные мушкиНичего подобного у нас в музее нет.
Смит продолжал выгружать свои карманы.
– Это все? – каждый раз спрашивал его заведующий.
– Все, – наконец ответил Смит. – То есть нет. Я нашел еще сломанную статуэтку в песке, снаружи гробницы. Это – портрет царицы, и я надеялся, что вы позволите мне оставить ее у себя.
– Ну, разумеется, мистер Смит. Она по праву ваша. Мы не такие уж грабители. А все-таки вы покажите мне ее.
Еще из одного кармана Смит вытащил головку. Заведующий посмотрел на нее и с чувством проговорил:
– Я только что сказал, что вы скромны, мистер Смит, и все время восхищался вашей честностью. Но теперь я должен прибавить еще, что вы очень благоразумны. Если бы вы не взяли с меня обещания, что эта бронза останется у вас, она, конечно, не вернулась бы в ваш карман. Да и теперь, в интересах публики, не вернете ли вы мне моего обещания?
– О нет! – печально вырвалось у Смита.
– Вам, быть может, неизвестно, что это – подлинник найденного Мариеттом портрета неведомой царицы, личность которой мы таким образом можем установить?
– Я знаю. Я сам вышлю вам копию вместе с фотографиями. И обещаю, кроме того, оставить оригинал музею после моей смерти.
Директор, осторожно держа в руках головку и поднеся ее к свету, прочел надпись:
– «Ma-Ми, великая Царица. Возлюбленная…» Чья же возлюбленная? Сейчас, во всяком случае, Смита. Возьмите ее, сударь, и спрячьте поскорее, не то, чего доброго, к нашей коллекции прибавится еще одна мумия – современного происхождения… И ради Бога, когда будете писать завещание, оставьте ее не Британскому музею, а нашему, Каирскому, так как это ведь египетская царица… Кстати, мне говорили, что у вас слабые легкие. Как ваше здоровье? У нас тут в эту пору года дуют холодные ветры.
– Здоровье хорошо.
– Вот это чудесно. Ну, надеюсь, больше вам нечего показать мне?
– Нечего, кроме руки мумии, найденной мной в той же корзине, что и драгоценности. Вот два кольца, снятые с нее. По всей вероятности, рука была оторвана, чтобы добраться вот до этого браслета. Я думаю, вы не будете иметь ничего против того, чтоб я оставил у себя и эту руку?
– Руку «возлюбленной Смита»? Нет, конечно, хотя я лично предпочел бы возлюбленную помоложе. Но все-таки, может быть, вы дадите мне на нее взглянуть? Вот почему у вас так оттопырился карман. А я думал – там книги.
Смит вынул футляр – в нем была рука, завернутая в бумагу.
– Хорошенькая ручка, холеная. Без сомнения, Ma-Ми была действительно наследницей престола, а фараон, супруг ее – полукровкой, сыном одной из наложниц… Оттого-то ее и называют «Царственной сестрой»… Странно, что имя этого фараона ни разу не упоминается в надписях. Должно быть, не очень-то они ладили между собою… Вы говорите про вот эти кольца?
Он надел оба кольца на мертвые пальчики, потом снял одно, с королевской печатью, и прочел надпись на другом: «Бос-Анк. Анк-Бос».
– А ваша Ma-Ми была не чужда тщеславия. Вы знаете, Бос – бог красоты и женских украшений. Она носила это кольцо, чтобы всегда оставаться красивой, чтобы ее платья всегда были ей к лицу и чтобы румяна не расплавлялись от жары, когда она плясала перед богами. По-моему, даже жаль лишать Ma-Ми ее любимого кольца. С нас довольно и одного, с печатью.
С легким поклоном он возвратил руку Смиту, оставив на ней колечко, которое Ma-Ми носила более трех тысяч лет. По крайней мере, Смит был уверен, что на руке кольцо Боса, он даже не взглянул на него, чтобы убедиться в этом.
Затем они простились. Смит обещал зайти на другой день, но по причинам, которые мы узнаем впоследствии, не выполнил своего обещания.
«Хитрый какой! – подумал директор, когда Смит ушел. – Как торопится! Боится, как бы я не передумал. Выпросил-таки себе бронзовую головку. А ведь она стоит тысячу фунтов, по крайней мере. Но не думаю, чтобы его интересовали деньги. По-моему, он влюбился в эту Ma-Ми и хочет иметь ее портрет. Чудаки эти англичане… А все-таки честный. Другой бы оставил у себя и драгоценности. Откуда я бы мог узнать? Ах, что за прелесть! Вот так находка! Да здравствует чудак Смит!»
Он собрал драгоценности, найденные Смитом, сложил их в несгораемый шкаф, запер его двойным замком и, так как было уже около пяти часов, уехал к себе на дачу, чтобы на досуге разглядеть фотографии копий, полученные от Смита, и, кстати, похвастаться перед друзьями редкой находкой.
Выйдя из кабинета заведующего, Смит вручил почтенному стражу бакшиш в пять пиастров, повернул направо и остановился посмотреть на рабочих, тащивших огромный саркофаг на импровизированной платформе под звуки однообразной и ритмической песни, каждая строфа которой заканчивалась призывом к Аллаху.