Суд присяжных
Шрифт:
«Приходил Жэн и, кажется, был недоволен. Он велел сказать, чтобы ты сидел и не рыпался, пока не позовут.
Приезжать сюда не нужно».
На улице Рампар вообще не было прохожих. В тени мастерской с синими стеклами что-то строгал столяр.
Наконец Малыш Луи подошел к большому дому на углу, ставни в доме были закрыты.
Город здесь уже кончался. Палисадники были окружены старыми каменными стенками, а метрах в двухстах уже начинались поля.
Малыш Луи увидел трех
Из-под их пестрых пеньюаров выглядывали голые ляжки и кружевные сорочки — профессиональная примета. Чуть дальше на тротуаре играли дети.
Четыре женщины разом оглядели Малыша Луи; та, что сидела на пороге, вскочила и сказала:
— Ты что, разве не получил от меня письма?
Он пожал плечами, не вынимая рук из карманов и сигареты изо рта, не поздоровался, хотя был знаком со всеми присутствующими, и приказал:
— Пошли!
Он увлек ее в полутемную залу, где возвышалось огромное механическое пианино и где играла в куклы шестилетняя девочка, дочь хозяйки.
— Сядь!
— Да что с тобой? — Луиза прикрыла бледно-голубую рубашку полами пеньюара.
Это была брюнетка с очень светлой, тонкой и гладкой кожей, покрытой легким пушком. Она села за столик, а Малыш Луи поместился напротив нее.
— Я же тебе писала, чтобы ты не приезжая.
— Писала.
Он не улыбался и даже не пробовал пустить в ход свое обаяние. Напротив, глядел на Луизу сурово и упорно молчал, дожидаясь, чтобы она смутилась.
Так и вышло. Она попыталась улыбнуться и снова спросила:
— Да что с тобой?
Они сидели у открытого окна. Шторы были опущены, но все-таки пропускали свежий воздух и свет. Девочка время от времени бросала игру и внимательно разглядывала обоих.
— Объяснений — вот чего я от тебя жду.
— Я же тебе писала: приезжал Жэн.
— Ну и что?
— Он в ярости.
Из-под пеньюара снова показалось голубое кружево, выделявшееся на матовой коже молодой женщины, от волос ее приятно пахло вербеной.
— С чего бы это?
— Говорят, ты натворил много глупостей. Прежде всего, после окончания дела оставался в Лаванду и там выпендривался, а потом нахально держался с комиссаром Баттисти. Он считает, что самая пора упрятать тебя за решетку.
— А еще в чем я виноват?
— А еще ты наговорил лишнего. По словам Жэна, иначе быть не может… Позавчера полиция устроила облаву в баре «Экспресс» и все там перерыла.
Он вздрогнул от волнения, но постарался не выказать своих чувств.
— Баттисти признал, что был донос. Вроде бы хозяин казино, возле мола в Ницце, посоветовал хорошенько пошарить в районе бара «Экспресс».
— Что-нибудь нашли?
— Нет. Но все равно Жэн, Чарли и Лионец на тебя обозлились. Это правда, что ты проболтался?
Он грубо оборвал ее:
— Будь любезна, не суйся не в свое дело.
Луи был скорее унижен, чем рассержен. Он понял, что произошло. Однажды вечером, просмотрев газету «Эклерер», он сказал Констанс — просто так, чтобы показать, что все знает:
— Как подумаешь, что денежки спокойно лежат в маленьком баре у старого порта в Марселе…
Он не помнил, упомянул ли название бара, но очень может быть, что и упомянул. А Констанс, проводившая почти все вечера за рулеткой, возможно, сказала хозяину казино, чтобы его удивить:
— Поискали бы хорошенько в старом порту в Марселе!
Вот ниточка и потянулась…
Девочка подошла к ним совсем близко и во все глаза смотрела на Малыша Луи, словно он был каким-то заморским чудом.
— Ты не могла бы отойти? — бросил он и, обращаясь к Луизе, добавил:
— Когда они собираются отвалить мне мою долю?
— И не надейся получить скоро! Решили ничего не трогать до тех пор, пока полиция не перестанет заниматься этим делом.
— А скажи-ка мне…
— Что?
— Ты уверена, что они не хотят оставить меня на бобах?
— Видишь ли…
Женщины на улице продолжали дремать, и редкие прохожие оглядывали их с иронической улыбкой.
На лестнице послышались тяжелые шаги. Огромная толстуха просунула голову в дверь и позвала:
— Одетта! Сейчас же иди сюда!
Это была хозяйка заведения. Сначала она отправила девчонку наверх, потом вернулась и с грозным видом накинулась на Луизу, даже не поздоровавшись с Малышом Луи:
— Я тебе что говорила?
— Но ведь я написала ему, чтобы не приезжал.
— Что это значит? — возмутился Малыш Луи, вставая. — Выходит, я больше не имею права навестить жену?
Хозяйка пробормотала сквозь зубы несколько слов.
Малыш Луи схватил ее за плечи:
— Повтори! А ну-ка посмей повторить!
— И посмею! Я сказала, что еще неизвестно, твоя ли это жена.
— Как это так?
— По крайней мере, поместил ее сюда Жэн. Пусти, Малыш, я не хочу шума! Со мной у тебя номер не пройдет. Через несколько минут начнут собираться клиенты, и мне очень хочется, чтобы ты отсюда выкатился.
— Что она сказала? — прошипел Малыш Луи минутой позже, наклоняясь к лицу Луизы.
— Не знаю.
— Лжешь! Она говорила про Жэна. Это правда?
— Да, ведь я жила с Жэном, до того как…
— А теперь?
До него дошло. Жэн заявлял свои прежние права на Луизу. Впрочем, Жэн никогда не принимал Малыша Луи всерьез и в насмешку называл его «артистом».
— Одевайся! — приказал Малыш Луи. — И живо забирай отсюда свои манатки!
— Но…
— Послушай! Я терпелив, но в меру. Если через пять минут тебя не будет на улице, я вернусь, и тогда ты пожалеешь! Поняла?