Суд Рейнмена
Шрифт:
Это выступление Лученкова и его новый закон вызвали новую бурю. Реакции были самыми разными. Кто-то одобрял действия губернатора, считая, что давно пора было навести порядок, кто-то негодовал, что новый закон нарушает права и свободы людей и свободу слова; не раз губернатора сравнивали с Большим Братом из романа «1984», оппозиция сыпала попрёками и насмешками, «продвинутые» граждане с пеной у рта вопили, что мат из русского языка не изымешь и новый закон провалится. Больше всех лютовали коммунистические газеты, никогда не упускающие возможности поддеть губернатора.
… Утром 16 августа Синдия не спеша шла по улице Карла Маркса на свой любимый пляж, «лягушку», где познакомилась
Улица ещё не успела раскалиться под солнцем, прохладный бриз с моря шелестел в кронах тополей, от белых стволов которых ещё дышало свежей прохладой. Прохожих было мало, машин ещё меньше, и Синдия наслаждалась редкой для большого города тишиной.
В конце улицы на автобусной остановке топталась тётка в крикливом ярко-красном платье, туго обтянувшем массивное потное тело, карауля груду сумок, пакетов и авосек. Взглянув на неё, Синдия тут же почувствовала себя похожей на вязальную спицу. Но она в свои 38 лет благодаря своей фигуре выглядела девушкой, а эта женщина, явно её ровесница, уже казалась старше своих лет…
Тишину нарушило ворчание подползающего к остановке автобуса и пронзительный вопль бабищи:
– Ирка!!! Ируся, автобус пришёл! Да дома купишь этот журнал, на… он тебе … сейчас!
«Верно говорят, дуракам закон не писан, и дурам тоже!» — брезгливо подумала Синдия, которую словно грязью обрызгало. За две недели после введения нового закона она уже стала отвыкать от брани на улицах, и вот снова-здорово!
И тут события стали принимать необычный оборот. Подбежавшая Ирка и её горластая подруга подхватили свои торбы и ломанулись к автобусу, как вдруг дорогу им перегородили двое милиционеров. Один из них раскрыл удостоверение и обратился к бабе в красном платье:
– Сержант Петрищев, ДПС. Пройдите с нами.
– Чего? — заверещала матерщинница. — Что ещё за фенька?!
– Вы нарушили параграф 2 закона № 1999 «О мерах по соблюдению общественного порядка», «Употребление нецензурных выражений в общественных местах».
– Да ты офигел, блин, мне на автобус надо, отлезь с дороги!
– Гражданочка, не добавляйте ещё и сопротивление при задержании и оскорбление сотрудников МВД при исполнении. Мы обязаны вас задержать.
– Ты глянь, Ируся, как над простыми людьми измываются, гады, — заголосила бабища, — нет бы настоящих бандитов на их виллах да яхтах ловить, только бабок с укропом от рынка гоняют да простых людей шельмуют! Что это за закон такой, что человеку и слова не скажи! Ты на меня не наседай, ирод, с меня много не выкачаешь, горазды вы законы придумывать, чтобы деньги с человека выкачать. Ты не на такую напал, сопля зелёная, ты у меня с работы покатишься, я прокурору нажалуюсь…
– Я вас слушаю, — подошла к месту событий Синдия, развернув свою «ксиву», — старший следователь городской прокуратуры Соболевская. У вас претензии к работникам ДПС? Извините, но тут вам ничем помочь не могу. Закон, на который ссылается сержант Петрищев, № 1999, «О мерах по соблюдению общественного порядка» существует, он вступил в силу 3 августа сего года, и его второй параграф предусматривает наказание за употребление нецензурной брани в общественном месте.
– Ну, блин, — выдала Ируся, — что ж это за закон такой?
– Dura lex, sed lex , — ответила Синдия, забыв своё правило о метании бисера.
–
Тут Синдия почувствовала, как спина под тонким сарафаном вспотела, руки сжались в кулаки, а перед глазами запрыгали красные круги. Чтобы довести Синдию Соболевскую до состояния бесконтрольной ярости требовалось немало времени и усилий, но эта визгливая баба добилась такого результата в рекордно короткий срок.
– Если ты сейчас же не прекратишь орать, — звенящим от ярости голосом сказала Синдия испуганно притихшей крикунье, — то я постараюсь, чтобы тебя упекли как рецидивистку куда-нибудь за Полярный круг. Ты что, и газет не читаешь, прежде чем ими в кустах подтереться? Две недели как закон принят, а тебе и в лоб не влетело? Нечего на улицах материться, тебе тут не хлев!
Если бы баба в ответ начала снова орать и обзываться, Синдия явно не сдержалась бы от рукоприкладства. Злость кипела в крови, обжигая щёки и ладони изнутри, и Синдия подумала, что, наверное, именно так чувствовал себя Павел, когда хватался за нож. Но к счастью селянка поняла, что сейчас лучше замолчать и позволила сержанту Петрищеву с напарником увести её в патрульную машину.
Синдия не спеша пошла по улице дальше, ритмично вдыхая и выдыхая прохладный морской ветер, чтобы выдохнуть из себя ярость, до сих пор обуревающую её.
– Здорово вы ей выдали! — догнала её девушка, в которой Синдия узнала Лизу Маркину, свидетельницу предпоследнего выхода Рейнмена.
– Привет, Лиза. Просто я не люблю хамства.
– Я вас понимаю.
– Как твои дела?
– Хорошо, работаю, пишу диплом. Нет, ну я не могу! — вдруг засмеялась девушка. — Эта тётка даже не поняла, за что её задержали, наверное иначе и разговаривать не умеет. Этот новый закон просто чудо, раньше на бульваре впору было уши затыкать, особенно под вечер, а теперь тишина, красота! На днях троих задержали, а остальные языки прикусили. И ночами теперь сплю нормально, бар велели на Папанина перенести. Хозяин, было, начал брыкаться, там, мол, конкуренция, а ему — законопроект под нос: не положены питейные заведения в спальном районе! Лученков такой классный, не зря я за него голосовала. А мне говорили: голосуй за Вересова, он хороший, пенсии прибавил, а у Лученкова жена из Америки! А Лученков порядок навёл, теперь не страшно вечером домой идти, и по ночам пьянь под окнами не орёт, а Вересов недавно в «Золотом ананасе» напился в лоскуты и с Кореневым из Компартии Региона драться полез. Ну полный аут был, посуды побили на пять тысяч, мебели на десять тысяч переломали, два зеркальных окна выбили и мат такой стоял, что хоть лопатой выгребай. Еле их охранники растащили. Заведено уголовное дело, вот и погуляли!
– Да, перед законом все равны. Я слышала эту историю, её как раз мой начальник будет разбирать.
– Правильно. Хорошо что я за Вересова не голосовала: хорош был бы губернатор: спьяну дерётся в ресторанах! Кошмар, на катер опаздываю! Решила съездить на Алмазный пляж в выходной день. Всё, побежала, а то следующего катера полчаса ждать!
И уже почти на бегу Лиза снова обернулась:
– Всё думаю: если бы не этот тип с ножом, вряд ли так скоро приняли бы этот закон. Наверное Лученков слушал это сообщение по радио и сразу понял, что делать!