Суд времени. Выпуски № 01-11
Шрифт:
Сванидзе:Завершайте, завершайте.
Кравчук:…я должен сказать, это важно…
Сванидзе:Да, конечно, просто завершайте.
Кравчук:…чистых стерильных решений не было ни в «Беловежье», ни на съездах. Почему Вы сегодня не говорите хотя бы фразой, что такое есть ГКЧП? Собрался… На каком законе он основывался? Вы молчите, потому что…
Кургинян:Я осуждаю это.
Кравчук:Я сей… спокойно, я хочу досказать…
Кургинян:Я осуждаю это как инструмент развала.
Кравчук:…так вот я говорю: я думал, что мы соберемся для чего? Кургинян:Если
Кургинян:Да.
Кравчук:Чтобы оценить, действительно, положительное и отрицательное и дать людям перспективу. Я задаю вопрос: можем ли мы сегодня, опираясь на Беловежские соглашения, опираясь на 20-летний опыт — да, плохой и хороший — строить лучше жизнь, чем была у Советского Союза… жертвы, «голодоморы», репрессии, и так дальше. Почему Вы этого не хотите говорить?
Кургинян:Если такой страшный был Советский Союз, если в нем было столько всего ужасного, почему Вы вступили в партию, стали одним из ее идеологических руководителей и все это время учили людей жить по коммунизму. Когда Вы лгали?
Кравчук:А я хочу…
Кургинян:Когда Вы лгали?
Млечин:Ваша честь, оскорбление… Слово «лгать» является оскорбительным, можно попросить хотя бы переформулировать свой вопрос?
Кургинян:Я приношу извинения, и говорю: когда Вы были правы? Когда Вы говорили людям правду — тогда или сейчас?
Кравчук:А я хочу задать Вам вопрос: почему я не слышал тогда этих умных людей, что они так выступали хорошо, как мы, совершив подписание акта Беловежья… Вы молчали тогда, да, Вы молчали…
Кургинян:Я молчал?! Это неправда!
Сванидзе:Так, господа, прошу вас, сторона обвинения…
Бабурин:Все, кто здесь, не молчали.
Сванидзе:…ваш тезис, ваш свидетель.
Кургинян:Все присутствующие здесь и многие миллионы людей знают, что никто — ни я, ни Ксения Григорьевна Мяло, ни Сергей Бабурин — не молчали!
Кравчук:В каком году?
Кургинян:В 1987-м.
Кравчук:Ага, а в 1981-м?
Кургинян:А в 1981-м вы нам затыкали рот!
Кравчук:О!
Кургинян:Вы затыкали нам рот! Да, понятно?
Кравчук:Я не затыкал вам рот!
Кургинян:Вы лично! Как идеолог.
Кравчук:Я не затыкал Вам рот, понимаете.
Кургинян:Вы идеолог — самая особая, «махровая» часть коммунистической номенклатуры!
Кравчук:Вот это главное — когда вам дали возможность говорить, вы говорите…
Сванидзе:Прошу… прошу Вас — вопрос Вашим свидетелям.
Кургинян:Я могу выступать теперь?
Сванидзе:Да, конечно. Леонид Макарович, у Вас будет еще возможность высказаться.
Кравчук:Хорошо.
Кургинян:Итак, мы с каждым шагом убеждаемся в одном — имело место преступление номенклатур, сговор номенклатур против своих народов, против тех братских уз, которые нас объединяли. Это номенклатуры сгнившие, выродившиеся — я процитирую вам здесь одно из высказываний [ цитата из Л. Д. Троцкого — прим. стенографа] по этому поводу: «Оторванная от широких масс
Мяло:Нет. Нет. И то, что это отсутствие той реакции… Вот все предполагают какую-то заданную реакцию — вот предполагалось, что выйдут толпы или, в особенности, придут массы коммунистов, и тогда это будет реакция. Вот если этого конкретного предполагаемого, ожидаемого не произошло, то значит, что реакции не было. Но это не так. И молчание, кстати сказать, не всегда свидетельствует о том, что это есть согласие — обычно цитируют Пушкина, но пусть тогда перечитают финал «Бориса Годунова»: «Народ в ужасе молчит», — вот ремарка Пушкина.
Кургинян:Народ в ужасе молчит.
Мяло:Народ в ужасе молчит. И для этого ужаса было более чем достаточно оснований, к сожалению, в связи именно с теми… с нарушением тех самых законов, где определены…
Сванидзе:Ваше время истекло, Ксения Григорьевна, прошу Вас.
Кургинян:Я считаю, что Вы сказали достаточно.
Сванидзе:Кстати, я должен сделать ремарку литературоведческого свойства. Трагедия Пушкина «Борис Годунов» дописана Жуковским. И там именно фраза «народ безмолвствует» заканчивает трагедию.
Мяло:Нет.
Сванидзе:Оригинальна пушкинская концовка заканчивалась словами: «Народ кричит: „Да здравствует царь Дмитрий Иванович!“»
Мяло:Я говорю о том…
Сванидзе:Мы объявляем небольшой перерыв, после чего мы возвращаемся.
Кургинян:Вы должны дать!.. Это так не может быть! Так не может быть! Вы дали эту ремарку — Вы обязаны дать ответ. Выслушать.
Мяло:Вы… вы, все знают тот канонический текст «Бориса Годунова», который обычно цитируют, и фраза «народ безмолвствует» идет именно из вот этого текста, именно из вот этого текста, поэтому, извините, мы вправе — особенно, когда мы говорим об общественно-политических процессах, а трагедия «Борис Годунов» есть то, что не устаревает в этом смысле, — то, безусловно, мы читаем канонический текст…
Сванидзе:Спасибо, Ксения Григорьевна.
Мяло:…а литературоведение… — очень хорошее дополнение.
Сванидзе:Мы объявляем небольшой перерыв, после чего мы вернемся к нашим слушаниям.
Сванидзе:В эфире «Суд времени». Идет второй день заседаний по теме «Беловежские соглашения». И теперь сторона защиты имеет возможность задать вопрос свидетелю обвинения. Прошу вас.
Млечин:Ксения Григорьевна, если можно, уточните, пожалуйста, Вы сказали, что народ безмолвствовал после «Беловежских соглашений». Я тоже помню это время. Помню, народ у нас точно совсем не безмолвствовал — вот уж было время абсолютного политического кипения: и все выступали, и манифестации, митинги, и выступления, где… — точно не безмолвствовал. Но не помню, действительно, ни одного массового шествия, не помню ни одного выступления военных против «Беловежских соглашений», не помню выступлений чекистов… Вы считаете, что это безмолвствование народа было? Так напугали людей?