Суд времени. Выпуски № 23-34
Шрифт:
Сванидзе:Гибельная, как выяснилось.
Фирсов:Нет, когда начинается…
Кургинян:Ведь это суицид.
Фирсов:Вот опыт загнивающих систем должны учитывать. Полностью согласен! Когда начинается? Неужели при государе-императоре Николае Александровиче? Я думаю, что, к сожалению, это все раньше началось. В свое время Владимир Ильич Ленин заявил: 1905-й год порожден 1861-м.
Сванидзе:Завершайте.
Фирсов:Грубо говоря, крестьянский вопрос. Очень правильно сказал, но ведь крестьянский вопрос и при Александре II поздно решен был. Крестьяне переплатили к 1905-му году в три раза за землю! Это
Сванидзе:Нет, это все понятно.
Фирсов:То есть на самом деле…
Сванидзе:Мы так уходим к татаро-монгольскому игу.
Фирсов:Нет. К татаро-монгольскому, безусловно, не придем, но к началу XIX века мы придем. И вот когда мы проскочили поворот — вопрос совершенно не праздный. Мы смотрим на Николая II, как на некое подведение итогов. Мог он что-то изменить, не мог. В какой-то степени он был жертвой обстоятельств. Он мог сделать что-то лучше, мог сделать что-то хуже. Но, во-первых, сослагательное наклонение несерьезно. А во-вторых, можно ли было что-то решить, тем более, что крестьянский вопрос Столыпин не решил на самом деле. Крестьянская реформа потерпела…
Сванидзе:Не успел.
Фирсов:Да и не мог он этого сделать! Ну, что вы говорите?
Сванидзе:Если бы государь ему помогал, решил бы.
Фирсов:Европейская война с начала 10-х годов стояла уже в политической повестке дня! И ее избежать было невозможно! В принципе невозможно! Даже не убей Столыпина…
Сванидзе:Да почему нет? Да не влезли бы в эту войну и все. Почему невозможно?
Фирсов:Ну как могли не влезть? Да ну что вы?
Сванидзе:Было его решение! Его! Личное решение государя-императора:…
Фирсов:Не все решения…
Сванидзе:…входить или не входить. Вы знаете, что он получил в последний момент записку от Кайзера?
Фирсов:Конечно.
Сванидзе:Ну вот! И тем не менее — нет, будем воевать!
Фирсов:Да, конечно.
Сванидзе:Вольному воля!
Закатов:Распутин, кстати, всегда был против войны, и до начала, и…
Фирсов:Пацифизм крестьянина Распутина, он известен, но даже Распутин говорил, если бы меня не ранили, я бы остановил войну, но это все если бы…
Сванидзе:Спасибо! Спасибо, господа! Прошу вас, сторона обвинения, вам слово.
Стариков:Вольно или невольно Распутин сыграл катастрофическую роль в истории Российской Империи. Он рассорил царя с народом, он рассорил царя с элитой, он рассорил царя с царской фамилией. То есть, фактически, фигура этого человека, может быть, переполненного самыми хорошими чувствами, противопоставило царскую семью всей остальной России. Что случилось, мы знаем. Случилась трагедия. И в этом очень важный урок для России. Нужно обязательно при каждом важном решении, на каждом судьбоносном моменте учитывать мнение основного носителя власти — народа. Если народ не хочет Распутина, государь не имеет права иметь рядом с собой Распутина. Если офицеры, если элита, если дворянство не желают, чтобы рядом с императрицей был человек, который может хоть малейшую тень бросить на императорский дом, значит, царская семья не имеет права иметь рядом с собой такого человека.
Сванидзе:При абсолютизме?
Стариков:При абсолютизме.
Сванидзе:Какой же тогда абсолютизм?
Стариков:При любом строе носителем власти является народ. Монархия, демократия, другая
Сванидзе:Как государь-император ответил на вопрос в анкете?
Кургинян:Хозяин земли русской.
Сванидзе:Совершенно верно. Хозяин земли русской. Вот вам и носитель власти.
Стариков:И мы видим, как он трагически заблуждался. Мнение народа надо учитывать всегда, и я думаю, что наша современная власть внимательно посмотрит эту передачу.
Кирьянов:Почему-то все говорят об абсолютизме, как будто бы он просуществовал в России до 1917-го года. Ну не было бы ни распутинщины, и никто бы этим не занимался. При абсолютизме эти вопросы не обсуждаются.
Сванидзе:Это был уже абсолютизм XX века! Абсолютизм с прессой…
Кургинян:Слабая автократия.
Сванидзе:С газетами, с фотографами, которые за ним ходили.
Кургинян:То есть не абсолютизм.
Фирсов:Вы знаете, я хотел бы…
Сванидзе:Прошу вас, Сергей Львович!
Фирсов:Спасибо. Вы знаете, я хотел бы сказать о влиянии феномена Григория Ефимовича Распутина на современное сознание. Он знаковая фигура. В маргинальном околоцерковном мире, в мире, например, так называемых катакомбников Распутин был прославлен еще накануне гибели Советского Союза, где-то в феврале 1991-го года, как мученик, за царя пострадавший. Тогда это казалось абсурдом. Непонятные люди непонятным образом как бы канонизировали. Кто они такие, неясно. В последнее же время, в 90-е годы, о Григории Ефимовиче стали говорить очень много, как о верном псе самодержавия, как о святом старце. О нем поются замечательные песни: «Странник одухотворенный вышел к богу налегке».Выражение замечательное. «Мученик Григорий, новый русский старец с посохом в руке».И так далее. Почему этот миф оживает? Отчего его невозможно остановить? Наверное потому, что…
Сванидзе:Завершайте.
Фирсов:…человеческое сознание символично: люди любят мыслить не реальными историческими категориями, а символами. И Григорий Ефимович Распутин перед нами, к сожалению, предстает не столько личностью, сколько символом. Для одних — страшно омерзительный, для других — страшно святой.
Сванидзе:Александр Николаевич, прошу.
Закатов:Распутин, конечно же, не был святым. Об этом говорил святейший патриарх Алексий, об этом говорила великая княгиня Мария Владимировна, но как часто и как легко мы говорим от имени народа. Вот я хочу засвидетельствовать, тоже на основании изучения исторических источников, что ненавистным был Распутин для части элиты Российской Империи. Да, это было. Но в народе его личность воспринималась совсем не так однозначно, как здесь прозвучало.
Сванидзе:Колоритен потому что, экзотичен.
Закатов:Он был колоритен, но в нем видели тоже представителя народа, и как пишут в тех же исторических произведениях, воспоминаниях, в народе говорили, что вот господа убили мужика, который единственный говорил правду царю, и теперь будет катастрофа. Мы, оценивая личность Распутина, должны помнить всегда о том, что ни одна личность, ни одна личность в истории, ни большая, ни маленькая, не может повлиять на всю систему, не может разрушить империю. Мы должны здесь видеть в судьбе Распутина урок исторический, что не стоит увлекаться чрезмерно политологией и политическими технологиями. Политические технологии разрушают империю и разрушают системы, а не конкретные люди со всеми их ошибками, со всеми их грехами и заблуждениями.