Суд жестокий и прекрасный
Шрифт:
Мне больше нечего было терять.
— Возьми себя в руки, пока не свалился замертво, — огрызнулась я.
Он уставился на меня, явно непривычный к тому, что кто-то разговаривал с ним с чем-то меньшим, чем подобострастное уважение.
— Продажна, — сказал он.
— Это так.
Я бросила взгляд на Мадинию. Она смотрела на меня так, как будто никогда раньше меня не видела. Я внимательно присмотрелась к ней, на случай, если у нее снова появятся какие-нибудь интересные идеи о том, чтобы сжечь себя заживо.
Фэрроу
— Как? Боги, как? Как я мог упустить такую вещь?
Я уставилась на него. Он серьезно спрашивал это?
— Может быть, из-за твоей решимости уничтожить любого, кого ты считал нечистым.
— Молчать, — прорычал он.
Он уставился на Мадинию так, как будто уже оплакивал ее.
— Я не… понимаю.
Поскольку Мадиния, казалось, не могла говорить, я покачала головой.
— Это просто. Женщина, которую ты утверждал, что любишь? Мать Мадинии? Та, чье имя ты настаиваешь называть повсюду, когда сжигаешь гибридов? Она была одной из так называемых продажных.
Мадиния напряглась, и я покачала ей головой.
— Конечно, это должно было прийти тебе в голову.
— Я… Боги…
— Боги не имеют к этому никакого отношения.
У меня не было времени, чтобы облегчить восприятие правды.
— Король забирает нашу магию, потому что хочет ее для себя. И потому что он думает, что это позволит ему убить всех фейри.
Мадиния сделала шаг ближе к своему отцу. И ее глаза горели жаждой возмездия.
— Это правда?
Фэрроу сглотнул.
— Намерения короля с самого начала были благими.
Значит, он знал правду. Я улыбнулась мерзкой улыбкой.
— В начале? Четыреста лет назад, когда он начал войну с фейри?
Фэрроу прищурился, глядя на меня.
— И откуда ты знаешь эту информацию, хм?
Если бы я не знала, в чем заключалась его сила, я бы остановила время из-за злобного взгляда в его глазах. Но Фэрроу не владел боевой магией. Нет, его магия позволяла ему разрабатывать стратегию намного лучше, чем обычному человеку. Именно поэтому он отвечал за охрану городских стен. И почему было так трудно проникнуть в город — или выбраться — из него.
— Ты говоришь, что король бессмертен?
Мадиния одарила меня своим обычным надменным выражением. Я просто подняла бровь.
— Это всего лишь одна из причин, по которой он забирает силу у своих подданных. Чтобы сохранить себе жизнь.
В моем голосе звучала горечь.
Мадиния уставилась на меня. Затем ее взгляд остановился на ее отце.
— Скажи мне, что она лжет.
Фэрроу не мог.
— Кто еще знает об этом? — спросила я.
Я хотела знать, сколько людей знали правду — скольких король убедил солгать ради него. Сколько людей были не просто опасны, но и лицемерили.
Он замолчал. Рука Мадинии снова
— Ты хочешь причинить мне боль?
— Ты бы увидел, как я горю, — прошипела Мадиния, и огонь разгорелся ярче.
Если бы она сожгла его здесь, мы обе были бы арестованы и казнены сразу после этого.
— Возьми себя в руки, — посоветовала я ей.
— Об этом знает только ближайшее окружение короля, — наконец сказал Фэрроу. — Еще пятеро мужчин.
— Его королева тоже знает? — я спросила.
— Я не знаю.
Мадиния тихо плакала, слезы стекали по ее лицу. Неудивительно, что она все еще выглядела красивой. Впервые я пожалела ее.
— Мы тебя как-нибудь вытащим, — сказал Фэрроу.
У Мадинии перехватило дыхание. Она этого не ожидала. Я тоже. Но я должна была.
— Ах, — сказала я, мой рот изогнулся.
— Что ты только вчера говорил о продажных людях и о том, как ты с нетерпением ждал, когда их всех посадят в тюрьму и сожгут?
Его рот скривился, но он был достаточно мудр, чтобы промолчать. Тихие слезы Мадинии рядом со мной превратились в рыдания.
Я не могла не продолжить. Меня так тошнило от этих членов королевской семьи и этих придворных, с их злом и лицемерием.
— Но это другое дело, не так ли, когда это твой собственный суд? Такие люди, как ты, так быстро крадут свободы — даже жизни — у других, в соответствии со своей собственной моралью. Но также так быстро вы меняете свое мнение, когда те же законы применяются к тем, кого вы любите. Как вы думаете, почему это так?
— Пожалуйста, — сказал он, и моя бровь приподнялась.
Нет, я тоже не ожидала, что он будет умолять.
— Вы близки к королеве, и я видел, как вы разговаривали с громалийским принцем. Ты можешь вытащить ее.
— И зачем мне это делать?
— Я был бы в долгу перед тобой всю жизнь. Чтобы ты меня использовала, когда захочешь.
Мне приснилось? Этот человек, об убийстве которого я фантазировала, собирался быть у меня в долгу. Возможно, именно поэтому Лориан заключил так много сделок. Это было головокружительно — на этот раз одержать верх в одной из таких сделок.
— Одно условие.
В его глазах вспыхнула надежда. Несмотря на все его презрение, у него все еще была слабость.
— Что угодно.
— Повторяй за мной. Я слаб. И я также лицемер.
— Хватит, Сетелла, — сказала Мадиния.
Я проигнорировала ее. Фэрроу сглотнул, на его лицо вернулась краска. Но он послушно повторил мои слова.
Мрачное удовлетворение охватило меня.
— Прекрасно, — сказала я.
— Давай поговорим о том, как ты собираешься помочь мне вывезти твою дочь и всех других гибридов из этого замка.