Суд жестокий и прекрасный
Шрифт:
— Я пока не могу убить короля, потому что у меня есть другие планы в действии, и если он умрет раньше, я не смогу закончить свои задачи.
— Потому что в этом нет ничего таинственного. Ты когда-нибудь скажешь мне, кто ты?
Он не был принцем. Я это знала. Чего я не знала, так это того, как ему удалось убедить членов королевской семьи в том, что он такой.
Одна сторона его рта приподнялась.
— Да. Но не сегодня.
— Почему бы и нет?
Тишина.
Я вздохнула.
— Я помогу тебе найти твой амулет.
Он изучал меня.
— Каков твой план, Приска?
— Вайсер сказал, что если мы сможем вывести заключенных через туннель из подземелья, он может попросить повстанцев встретить нас на рынке. Вайсер изыскивает любой вид транспорта, какой только может, чтобы мы могли доставить заключенных с рынка к городским стенам. Если Фэрроу всерьез намерен спасти жизнь своей дочери, стражники получат приказ отступить — ровно на то время, пока мятежники не уберутся восвояси. Фэрроу достаточно уважают, чтобы они делали то, что он говорит — по крайней мере, в течение нескольких минут, которые нам нужны.
— На гибридов будут охотиться.
Выражение его лица было пустым, не давая мне ни малейшего намека на то, что он думал об этой стратегии.
— Да. Но, по крайней мере, у них будет шанс. Они ослаблены, но будут путешествовать группами. Те, кто не сможет совершить долгое путешествие, будут тайно доставлены в различные части города — Вайсер поможет там. Мы надеемся найти кого-нибудь, кто сможет помочь с синими метками. Кроме того, как только они на несколько дней окажутся на свободе, многие из них смогут снова использовать свои силы. Они будут бороться, чтобы остаться на свободе.
— А ты? — его голос был тихий. Почти интимный.
Я еще не думала о своем следующем шаге.
— Я не знаю. Мы должны сказать людям, что Сабиум — тот, кто начал войну с фейри. И что он — причина, по которой это продолжается.
— Никто вам не поверит, пока у вас не будет неопровержимых доказательств. Даже тогда многие предпочтут игнорировать факты.
— Почему?
Томное пожатие плечами.
— Их предки посылали своих сыновей на ту войну. Своих братьев. Их двоюродные братья. Все для того, чтобы они умерли из-за жадности короля. Верить, что все это было напрасно… Большинство людей предпочли бы никогда не знать правды.
Горечь наполнила мой рот. Потому что он был прав.
— Как Сабиум хранит силу? В комнате, которую мы видели, было всего несколько камней по сравнению с тем, насколько велико это королевство. У него должен быть способ извлечь силу из этих камней и использовать ее самому.
— Он извлекает. Но не в этом замке. За этими камнями всегда следят, когда их перевозят из деревень. Каждый раз жрица исчезала в разных местах.
— Он не может высасывать силу камень за камнем.
Это заняло бы слишком много времени. Это было большое королевство.
Лориан кивнул.
— Он использует какой-то магический артефакт или устройство.
— Если бы мы уничтожили
— Я не знаю.
Лориан нахмурился.
— Мне хотелось бы так думать, но может быть, что сила переходит к самому близкому к нему человеку.
Мои мечты о том, чтобы вскрыть тайник королевской власти, зная при этом, что все жители деревни в этом королевстве получат то, что принадлежит им по праву…
Эти мечты обратились в прах.
Я кивнула, направляясь к двери.
Очевидно, мы не собирались говорить о порочных словах, которые наговорили друг другу прошлой ночью. Внезапно я почувствовала смертельную усталость. Глубокое истощение, которое было всеобъемлющим.
— Приска.
Я оглянулась через плечо. Лориан наблюдал за мной своими темно-зелеными глазами. Он резко закрыл рот.
Со вздохом я открыла дверь и вышла.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Приска
Королева настояла на том, чтобы пообедать на улице. Мы бы замерзли, если бы не один из ее слуг, обладавший силой пламени. Он использовал свою магию, чтобы создать большие огненные шары, которые окружили наш стол, излучая тепло.
Я старательно отводила взгляд от Мадинии, которая сидела напротив меня, несчастная и бледная. Лисвет была вынуждена сесть рядом с ней, когда Карасели настояла на том, чтобы сесть рядом со мной. Ужас тяжелым камнем лежал у меня в животе.
Лисвет смотрела на меня широко раскрытыми глазами, когда Карасели шипела оскорбления в мой адрес. Женщина с каждым вечером пила все больше, пока это не заметила даже королева. Сегодня Карасели уже выпила несколько чаш вина за обедом.
Королева ела спокойно, что-то бормоча Алькандре. Через несколько минут после начала трапезы она встала, не обращая внимания на слугу, который использовал свою силу, чтобы отодвинуть ее стул в сторону.
— У меня болит голова, — пробормотала она. — Увидимся со всеми вами сегодня вечером на балу.
Она ушла, а я сосредоточилась на тушеном мясе, хлебе, фруктах и выпечке, стоявших передо мной. Я хотела бы унести всю эту еду в подземелья.
— Прошлой ночью я получила посыльного от Катины, — невнятно произнес Карасели. — Ты знаешь, что она сказала?
За столом воцарилась тишина.
— Что она сказала? — безразлично спросила Пелопия, ковыряясь в своем мясе.
— Она сказала, что в ее семье не было ни болезней, ни смертей. Ее отец не отправлял сообщение, которое заставило ее вернуться домой. И все же почерк идентичен его собственному.
Что-то холодное пронзило мою грудь.
Именно так я и устроила, чтобы заманить Катину домой.
Я не была уверена, как именно Вайсер это сделал — я не думала, что магия репликации сработает, поскольку записки не существовало до того, как мы ее создали. Но Карасели была слишком близка к истине.