Суд жестокий и прекрасный
Шрифт:
Целитель повернулся и поспешил к Приске. В комнате воцарилась тишина.
— Найди ее брата, — прохрипел я.
Приска
Я была в аду. Пламя сжигало меня заживо, пока я отчаянно не закричала, умоляя это прекратить.
Кто-то говорил низким, хриплым шепотом, от которого у меня болели уши и я страстно желала, чтобы голос прозвучал ближе.
Не было слов для такого рода агонии. Тьма звала меня, и я ничего так не хотела, как покончить с этой болью. Покончить со всем этим.
Голос умолк, и я до боли
— Умирающий..
— Ты не умираешь. Не драматизируй, — прорычал он.
Но глубокая морщинка между его глазами сказала мне, что он солгал. Я попыталась улыбнуться, но мои глаза снова закрылись.
— Скажите моему брату… братьям…
— Я им ничего не скажу. Ты умрешь здесь, Приска, а я никому ни хрена не расскажу.
Его рука была прохладной, когда он коснулся моего лба. Что произошло? Минуту назад я танцевала, а в следующую…
— Яд…
— Да. Но ты будешь бороться с этим.
— Так устала…
— Я знаю, что ты устала. Я знаю. Но ты нужна им.
Он наклонился ближе, пока его рот не прижался к моей шее, прямо под ухом.
— Ты нужна мне.
Мне почудились его слова? Мои глаза были закрыты, но Лориан был достаточно близко, чтобы до меня донесся его запах, и я наслаждалась им.
Он слегка поднял голову, и я оплакала потерю его тепла.
— Те заключенные в королевской темнице? Если ты умрешь, они все тоже умрут. Все они. Включая твою подругу и твоего брата.
Мое сердце сжалось.
— Спаси их.
— Никогда. Ты слышишь меня? Ты сражаешься, или все умрут.
Мои глаза горели. Я открыла рот, чтобы умолять, умолять…
Бессознательное манило.
Я открыла дверь Демоса. Он был таким молодым, его щеки округлились. В его глазах был озорной блеск, и он посмотрел на меня очень взрослым, надутым взглядом.
— Что ты делаешь?
— Мне страшно.
Он вздохнул.
— Иди сюда.
Он протянул руку и помог мне забраться на его кровать.
— Чего ты боишься?
— Я не знаю. В
сего. Я боялась темноты, звука, который издавало дерево, когда ветви ударялись о мое окно. Тени, которую это дерево отбрасывало на стену моей спальни.
— Я думаю, мама и папа тоже напуганы, — сказал Демос.
Они не могли бояться.
— Они продолжают шептаться.
Демос нахмурился.
— А мама вчера плакала.
— Плакала? Правда?
От мысли о том, что мама плачет, у меня заболел живот.
Что-то постучало в окно. Дерево.
Демос напрягся. У него за окном не было дерева.
— Нелайра, сходи за папой.
Я услышала страх в голосе Демоса. Мои ноги запутались в ночной рубашке, когда я упала на пол. Я побежала к двери.
Сильные руки обняли меня. Я звала своих родителей, звала Демоса.
— Шшш, все в порядке, малышка. Пойдем со мной.
Мои глаза встретились с глазами Демоса. Он был привязан к стене темными нитями магии. Папин слуга владел точно такой же магией. Однажды я видела, как он показывал папе, когда я пряталась в подвале возле его офиса.
Демос ревел, но черная нить поперек его рта заглушала звук. Я втянула воздух, чтобы позвать наших родителей, но что-то прижалось к моему лицу, и меня внезапно так сильно потянуло в сон…
Мои глаза закрылись. Я потянулась за Демосом, но женщина потащила меня к окну.
В следующий раз, когда я открыла глаза, я была в полной темноте. Я брыкалась и корчилась, разрывая ткань. Подо мной фыркнула лошадь, и вдалеке я услышал крики моей матери.
— С ней все будет в порядке?
Я вздрогнула, все еще наполовину пребывая в своем сне, где меня ждал Демос. Страх и печаль смешались с болью в моем теле, пока я не пожалела, что у меня нет сил выть.
Это была…Мадиния?
— Она сильная.
Это определенно был Тибрис. Его голос был хриплым, наполненным болью, и я попыталась открыть глаза, но они были слишком тяжелыми.
— Почему ты здесь? — спросил Тибрис. — Ты превратила жизнь Приски в ад.
— Приска? О, это ее настоящее имя.
Лориан издал низкое, предупреждающее рычание.
— Забудь, что ты когда-либо это слышала.
Не было никакого «иначе». Вероятно, мрачное выражение его лица было единственным предупреждением, в котором нуждалась Мадиния.
— Я никому не скажу, — прошептала Мадиния.
— И почему мы должны доверять тебе? — спросил Тибрис.
— Я на твоей стороне.
— Это точно.
Сарказм сочился из голоса Тибриса.
— Я… продажная.
— Ты хочешь сказать, что ты гибрид.