Суд
Шрифт:
Когда вынырнул из сна, до рези в желудке почувствовал, как хочет есть. И снова пошел в ресторан.
Странное дело — вагон был полон и все что-то ели. Директор, увидевший Сандалова издали, позвал его к себе и усадил за служебный столик.
— Что едят эти люди? — полюбопытствовал Сандалов.
— Утром проснувшись, повар обнаружил какой-то фарш, и пошли тефтели. Но не советую… по-дружески.
— Допрыгаетесь вы вместе с поваром, — покачал головой Сандалов. — А если кто напачкает в жалобной книге?
— Никто не пачкает, и жалобная книга бела, как фата
В это время за спиной Сандалова послышался веселый сипловатый голос:
— Не можно ли к вам?
Сандалов оглянулся — перед ним стоял могучий мужчина, рыжеволосый, с обожженным солнцем круглым лицом и со звездой Героя Социалистического Труда на мятом лацкане пиджака.
— Прошу, прошу, — улыбнулся ему Сандалов.
Мужчина протиснулся за стол и сел, заполнив все пространство над и под столом. Он хотел пива. Официантка, глядя в окно, где пролегала зеленая, уже предкрымская равнина, сказала, что пива нет и не будет. Мужчина наклонился к директору ресторана и что-то тихо сказал ему.
— Ладно уж, отдам то, что для себя держал, — печально сказал директор. — Только этикетки придется ободрать, народ кругом глазастый.
На столе появились три слепых бутылки с пивом, у мужчины оказался свой жирный рыбец…
Игорь Савельевич знал десяток способов знакомиться, не давая при этом никаких конкретных сведений о себе. В данном случае он применил не самый сложный и узнал, что перед ним — председатель колхоза Василий Михайлович Степовой, который едет в Симферополь разведать насчет запчастей к грузовому автотранспорту.
— Деньги, понимаешь, на это есть, — говорил он уже вполне доверительно и на «ты». — Если правду сказать, сколько хочешь денег есть, мой колхоз миллионер, а запчастей этих нет, и нет человека, который бы их достал. Действительно же с запасными частями чуть не каждый год — беда. И не от хорошей жизни отправился он в это путешествие. Нынче у него в колхозе под реальной угрозой срыва своевременный вывоз урожая с поля — десяток грузовиков с крайне изношенными двигателями.
— Если вы действительно хотите иметь при себе делового человека и можете его прилично обеспечить, я вам такого человека дам… — сказал Сандалов, глядя в выгоревшие глаза председателя колхоза и совершенно не зная, кого он имеет в виду, просто его безотчетно тянуло к таинственным своей неизвестностью колхозным деньгам.
— Обеспечу по-царски, но только чтоб не проходимец какой.
Сандалов усмехнулся:
— Почему вы решили, что я дружу с проходимцами?
— Да чего там? Дело житейское, всякое бывает, — ответил Степовой и многоопытно глянул на Сандалова. — Тебя бы я взял не разговаривая.
— Какую же вы должность даете? — поинтересовался Сандалов, вдруг подумав, а не рвануть ли в колхоз ему?
— Какую хошь. Кроме председательской, и то только потому, что она выборная. Хо-хо-хо, — хохотнул Степовой, всматриваясь в Сандалова, отчего тот невольно съежился. — Да разве в должности дело? А зарабатывать будет солидно. Подпишем обоюдовыгодное трудовое соглашение. Положение у меня такое: те запчасти стоят сотню рублей, а я готов платить за них тысячу, потому что, имея их, я в срок возьму урожай, а это уже сотни тысяч. Так что я его ласкать буду, как родного сына. Через год ему дом построю — честное, слово. И служить-то ему надо не от звонка до звонка, а только когда будут командировки. Такому человеку денег не пожалею — клятву даю.
На вокзале в Симферополе они расстались. Степовому нужно было ехать в город искать пристанища, а Сандалов отправился в Ялту.
И сразу же в гостинице — первая неприятность. Он передал привет администратору от Бориса Михайловича и протянул паспорт со вложенным в него четвертным билетом:
— Что-нибудь получше, если можно.
— Вы по командировке? — спросил администратор, возвращая с невозмутимым видом двадцатипятирублевку.
— Жена командировала отдохнуть, — весело ответил Сандалов, напряженно глядя в глаза администратора — что это, милый, с тобой? И демонстративно положил деньги на стол.
— Сейчас нет ничего, даже койки в общежитии.
«Странное дело», — досадливо и удивленно думал Сандалов. Что ему, деньги, что ли, не нужны? Или, может, был сбоку чей-то глаз? Да нет, он специально подошел к стойке, когда никого поблизости не находилось. Странное дело… «Нет, дорогуша, вечером я к тебе не приду. Но хорош Борис Михайлович, сказал, что за четвертной он отдаст целый этаж. Разыграл, что ли? Ничего себе шуточки».
Сандалов направился в другую гостиницу. Здесь за стойкой сидела полная женщина — яркая блондинка, с высокой, как ведро, прической, отчего она голову поворачивала медленно и плавно.
— Мне нужен хороший номер, — улыбаясь сказал Сандалов.
— Всем нужен, — последовал ответ.
— Но мне — больше всех, — Сандалов решил вести разговор на юморе.
— Как вы это докажете? — сладко улыбнулась блондинка.
— Прошу.. — Сандалов отдал ей паспорт с той же двадцатипятирублевкой.
Она заглянула в паспорт, положила его в стол.
— Вот опросный листок. Заполните и приходите через час, — будет отъезд.
Спустя час все было в порядке.
Утром он валялся в постели, слушая говор и смех улицы, и размышлял о волшебной силе денег — его всегда посещали эти мысли, когда у него были деньги. «Они там долдонят — оплата по труду, оплата по труду, а деньги меж тем сильнее их долдонства, и, когда они у тебя есть, тебе все доступно без всякого труда».
В это утро, плотно позавтракав, Сандалов вышел на улицу, подошел к киоску, торговавшему всякой курортной утварью, и спросил противосолнечные очки, какие получше.
— А что значит получше? — услышал он за своей спиной мужской голос, показавшийся ему знакомым. — Чтобы вовсе ни хрена не видеть? Сандалыч, ты ли это?
Перед Сандаловым стоял, оскалив громадный рот с великолепными зубами, его давний знакомый еще по жилищно-строительному кооперативу взяточников — Борис Борисович Гонтарь. Он действовал тогда в роли отыскивателя денежных людей, готовых дать взятку за площадь в кооперативе; хитрый как черт, он ушел тогда от суда с завидной ловкостью…