Суд
Шрифт:
У них уже был первый клиент-заказчик, председатель колхоза Степовой, с которым Сандалов познакомился в поезде. Они написали ему деловое письмо — мол, может быть разговор насчет запасных частей. Но нужно было, черт побери, знать, где для этих колхозов берутся запчасти, которые им так нужны. Это пока являлось для них темным лесом, и, как они в этом лесу сориентируются, знал один бог. Однако надо было действовать.
Гонтарь каждый день отправлялся на Выставку достижений народного хозяйства и искал там председателей колхозов и механизаторов. Выспрашивал у них, как им доставляется техника, от кого и где они ее получают.
В Москве стояла дождливая
— Особенного ничего не предложу, но грамм по сто пятьдесят с огурчиком обеспечу.
Ему отвечали:
— Денег у нас хватит, а разве тут есть… с огурчиком? — Эти люди приехали на выставку по делу и об увеселительных ее аттракционах не знали.
За водочкой Гонтарь вел разговор осторожно, и всякий раз его поражало и даже трогало, как доверительно и тепло относятся эти деревенские люди к городскому человеку, который только заикнулся, будто он интересуется их делами, как охотно они делились с ним своими радостями и бедами…
В этот день он посетил павильон, где демонстрировались успехи льноводства, и познакомился там с молодым бригадиром льноводов из Белоруссии Клычковым, на груди у которого блестел новенький орден Ленина. Заговорили о том о сём, и вдруг Клычков спросил:
— А ты не знаешь, случаем, где автомобильное министерство?
— Знаю. А что?
— Письмо туда вручила мне односельчанка, родственнику своему, он там работает.
— Могу передать, это — рядом… — У Гонтаря заколотилось сердце — ну вот же, никогда труд даром не пропадает, открывается возможность зацепиться за так нужное им министерство. Они зашли в шашлычный павильон, захватив с собой бутылочку коньяку. После дождя на улице там было хорошо — тепло, пахло жареной бараниной и луком, в динамиках гремела музыка. Они чокнулись и выпили. Впрочем, выпил только Клычков, а Гонтарь ловким движением руки, перед тем как вскинуть стакан ко рту, выплеснул коньяк на пол.
Гонтарь решил вернуть разговор к письму, когда коньяк уже кончался.
Клычков достал из кармана письмо и бросил его на мокрый стол:
— Ннна… Чтоб я это письмо вез… черт попутал… этому сволочу Семеняку. Бери его, отдай товари… нет, гражданину Семеняку и пошли его от моего имени куда подальше. Сделаешь?
— А куда у вас в Белоруссии следует посылать сволочей? — смеялся Гонтарь, пряча письмо, необъяснимо уверенный, что в этом письме скрыта удача…
— В милицию, вот куда! — Клычков ударил кулаком по столу — подскочила на столе посуда, зазвякала, на них стали оглядываться.
— Как бы нам не попасть в милицию раньше твоего Семеняка, ты все ж посуду не бей… И вообще давай кончать, уже темнеет.
Они вышли из павильона под дождь и направились к главным воротам выставки.
— Я тебе еще за того Семеняка скажу, — совсем трезво заговорил Клычков. — Ты хороший мужик, чтоб и ты об него не обмазался.
— Да что он мне? Отдам письмо, и до свидания…
— Погоди, дай сказать… Значит, гражданин Семеняк. Родом он наш — свищевский, но только по названию… А живет всю жизнь в Москве… Отец у него какая-то шишка в авиации. Но не в отце дело, а в деде… Дед его у нас в деревне, когда немцы были, ходил с обрезом и был главный староста… Убивцей он, правда, не был, однако вместе с теми немцами деру дал… И оказался аж в Канаде… и можешь подумать? Он там помещиком стал. Ей-богу! — Клычков даже перекрестился. — Ну, не гад ли? И вдруг, прошлым летом, заявляется в
— А для чего ж он приезжал? — полюбопытствовал Гонтарь.
— А черт его знает… Бобылиха, у которой он жил, говорила, что он в Москве у своих был. Подарки внучку свез… Да, а письмо это пишет как раз сестра его жены…. старая она очень, еле ходит. Бедствует, а московская родня и пальцем для нее не шевелит. Ты постыди этого, кому письмо.
Это была шикарная удача! Шикарнейшая!
Но полноте, удача ли? А может, результат планомерной работы? Находят лишь тогда, когда ищут!
Дома Гонтарь прочитал письмо, написанное карандашом, таинственными каракулями, но Гонтарь разобрал все. Письмо было коротким:
«Сема. Пишет тебе поклон родная сестра твоей бабушки Дарья. Годы все вышли, а смерть не берет… на зиму теплого нет, пришли чего, а лучше денег 20 рублей, обойдусь тогда… Был твой дед, ко мне не пришел, и не надо.
Остаюсь ждать
Теперь нужно было выяснить только, кто же этот Семеняк в том автомобильном министерстве. Гонтарь позвонил в справочную министерства и через минуту уже знал номер телефона Семеняка, что зовут его Семен Михайлович и что работает он в диспетчерском отделе.
Вот когда шикарнейшая удача увиделась Гонтарю уже во всем ее блеске!
Тщательно все обдумав, Гонтарь решил не откладывая сходить к Семеняку — железо надо ковать, пока оно горячее…
Выйдя из метро на станции «Дзержинская», Гонтарь обошел площадь и направился вверх по улице, испытывая неуяснимую озабоченность оттого, что он шел мимо здания Комитета государственной безопасности. Это чувство было настолько сильным, что не проходило, когда то здание осталось позади, и оно, это чувство, помешало ему сразу войти в министерство, он несколько раз прошелся возле него по тупику, вокруг памятника Воровскому, и наконец все же направился к дверям.
Семеняк только что отпустил от себя стенографистку, которой продиктовал несколько служебных бумаг, любуясь ее скрещенными под стулом длинными и стройными ногами. Проводив ее ноги последним взглядом, он склонился над столом, и в это время в его кабинет стремительно вошел незнакомый ему молодой мужчина в модной замшевой куртке.
— Здравствуй, Семен Михайлович, будь щедрым — подари человеку минуту и заодно ясность жизненной перспективы.
— С кем имею дело? — сухо и вместе с тем чуть с улыбкой спросил Семеняк, ему нравились такие вот, нахальные, пробивные.
— Сотрудник «Союзсельхозтехники» Министерства сельского хозяйства СССР Гонтарь Борис Борисович, беспартийный, год рождения…
— Хватит, хватит. Садитесь. Так как мы не уславливались, я имею не больше десяти минут.
— О, американец! Но я же и по делу тоже… — Гонтарь помолчал, пристально глядя в голубоватые глаза Семеняка, и сказал: — Мне гарантировали, что ты тут на всех этажах самый толковый работник… — Семеняк протестующе поднял руку, но Гонтарь не дал ему ничего сказать и продолжал: — Наконец, у нас с тобой ситуация проста как дважды два — ты молодой специалист, я — молодой специалист, ты попал сюда, я — в «Сельхозтехнику», должны мы друг другу помогать или нет?