Судьба боится храбрых

Имранов Андрей Вадимович

ГЛАВА 6

Записи Каравэры

Они не могут сами делать разделение сфер! Волин, для которого я должен был по указанию Хозяина сделать разделение сфер, случайно дал мне понять, что не может сделать это сам. Я раньше никогда не делал разделение сфер ни для кого, кроме Хозяина. Видимо, это тот самый волин, что упоминается в дневнике день назад. Вероятно, он сильнее Хозяина. Вероятно, Хозяин также не может делать разделение сфер! Важный вывод. Внимание!

Вероятно, никто из людей вообще не может управлять музыкой сфер! Очень важный вывод. Внимание!

(На этом записи заканчиваются.)

Спалось Тиму плохо. Все снилась тягучая муть, не столько страшная, сколько просто мерзостная, бессвязная и расплывчатая. Вдобавок эта ночь выдалась какой-то особенно душной. Тим потел, ворочался, несколько раз просыпался и, даже сам не поняв, что проснулся,

засыпал снова. Когда за дверью послышались первые шаги учеников, Тим не спал, но еще минут пять лежал в оцепенении. Ему казалось, что события прошлых дней просто приснились ему и продолжают сниться сейчас. Вот надо только чуть-чуть подождать, зазвенит будильник — и можно будет спокойно открыть глаза с радостной мыслью: «Ну и хрень же мне приснилась». Но будильник не звенел.

«Надо хоть на завтрак сходить», — подумал Тим апатично, понял, что не спит, и расстроился. Тело было липким от пота, очень хотелось искупаться. Это можно было сделать в ручье, текущем вдоль деревни, и вроде бы это не запрещалось — Тим несколько раз наблюдал у ручья обнаженных людей и видел, как местные ученики убегали в том направлении после уроков, но сам еще не ходил. Он не любил обнажаться на людях, стесняясь своего телосложения и чересчур светлой кожи, поэтому пляжи недолюбливал и на Земле. Да и плавок у него с собой не было. Местные, насколько было видно Тиму с расстояния примерно в километр, купались голышом, но это только усложняло проблему. Оставаться среди них в трусах было как-то не по себе, а раздеться догола — еще чего! Он собирался как-нибудь сходить поплескаться ближе к вечеру, но все как-то не получалось. А сейчас и подавно не получится — выбирая между водными процедурами и завтраком, Тим склонялся ко второму. Он вздохнул с сожалением, потер рукой липкую кожу и замер — пальцы наткнулись на незнакомый бугорок под левым соском. Он вздрогнул, приподнялся на локтях и всмотрелся — так и есть! От ключицы до живота тянулась бугристая розовая полоса — шрам. Тим осторожно потрогал его пальцами, потер. Шрам не болел, только доставлял смутное беспокойство своей непривычностью. Тим хмыкнул удивленно, встал и вспомнил про руку. Поднес ладонь к лицу и с некоторым трудом разглядел в утреннем полумраке длинную прямую полоску поверх линии жизни. «Халтурщики, — подумал Тим неприязненно, — а я-то решил… Ладно, хоть раны ночью не открылись». Пошевелил осторожно правым плечом, прислушиваясь к ощущениям — и вроде даже ощутил какое-то похрустывание под ребрами. А может, и показалось. Плюнул, нехотя оделся и побрел к столовой.

Что-то изменилось в Тиме после того урока «физкультуры». Если раньше он еще как-то пытался понять и повторить то, что рассказывали и показывали учителя, то теперь его охватила апатия. Первые два урока он просидел с отсутствующим выражением лица, думая о всякой отвлеченной ерунде, и не запомнил, пожалуй, ни единого слова. Первым был урок по «Воле в Себе», а может, и какой другой — Тим не услышал, да и не прилагал к этому никаких усилий. Просто вела его все та же Фэй Раш, при виде которой у Тима заныли бока и окончательно испортилось настроение. В рабочее настроение его не привели даже несколько болезненных «пощечин» — так Тим про себя назвал излюбленный местными учителями способ наказания. Ну да — больно. Тим взбадривался минут на пять, потом мысль снова уплывала куда-то. Второй урок был по «Порядку Вещей», вполне возможно, что Пар Самай опять говорил какие-нибудь интересные вещи, но Тим не слушал и его. Пар Самай, правда, потом небось опять вопросы задавать будет, ну и хрен с ним — пусть спрашивает. Тим скажет: «Не знаю», и что они с ним сделают? По щекам надают или очередные пятнадцать — двадцать ударов всыплют? Да пошли они!

На третьем уроке Тим слегка взбодрился — это было «Внушение», а с прошлого урока по этому предмету у него остались в общем-то благоприятные впечатления. Если не считать трех листов съеденной бумаги. Да и начало урока выглядело так же, как в прошлый раз, — на столах лежали листки местной грубой тканебумаги и знакомые уже Тиму «стила». Но на этот раз Сай Ашан не стал внушать свою волю классу. На этот раз поработать предлагалось уже ученикам. «В соседней комнате, — написал Сай Ашан на стене, — находится человек с чистым сознанием. У него тоже, как и у вас, есть бумага и стило. Ваша задача — сделать так, чтобы он нарисовал на своем листе бумаги то же, что и вы — на своем». Написал, отошел в сторону, окинул класс ехидным (как показалось Тиму) взглядом и замер — действуйте, мол. Тим озадачился, но у класса никаких вопросов не возникло — все тут же зашуршали бумагой. Тим хмыкнул и потянулся к своему листку. Сначала он рисовал всякие загогулины, пытаясь при этом как-то работать. Представлял себе, как кто-то еще рисует то же самое, представлял эти узоры яркими и светящимися, да и просто пыхтел, закрыв глаза и тщательно представляя себе нарисованное. Потом это ему надоело, и он принялся просто рисовать. Маленькие самолетики летели над неказистыми домиками и сбрасывали на них бомбы. Из домиков разбегались фигурки людей, одетых в подобия кимоно. Тим критически осмотрел рисунок, покачал головой: «Нехорошо, убежать могут» — и пририсовал с обоих краев рисунка по нескольку танчиков со звездами на бортах. Вот теперь порядок.

Тут ожил Сай Ашан. Подошел к стене, стер написанное, потом вышел в проход, но не в тот, через который все зашли в класс, а в другой — в конце комнаты. Вернулся через полминуты и прошагал к доске. Обернулся к классу, обвел взглядом, на секунду задержав его на Тиме. Тим замер («Неужели?!»), но чуда не произошло. «Не получается ни у кого, — написал Сай Ашан, — но это неудивительно, у редких учеников сразу получается воздействовать на медиума, не видя его. Развернитесь». Тим хлопнул глазами, прочитав последнее слово, но тут же понял, что воспринимать его следовало буквально — весь класс заерзал, разворачиваясь на своих сиденьях. Тим тоже обернулся и сразу заметил, что в последнем ряду кто-то сидит. В комнате стояло шесть рядов столов, из которых обычно было занято только три, сам Тим, во всяком случае, сидел на третьем. На четвертый, пятый и тем более на шестой ряд никто раньше не садился. Недоумевая, Тим перекинул ноги через скамейку и обнаружил, что сидеть задом наперед в этом классе очень даже удобно. Задний стол оказался на таком же расстоянии от скамейки, как и передний, ногам ничего не мешало, да и вообще, похоже, было без разницы, как именно сидеть за этими столами. Кто-то кашлянул за спиной Тима, он обернулся и увидел незнакомого ученика, осторожно отодвигающего со стола письменные принадлежности Тима. Свои бумажки ученик держал в руке. Тим пожал плечами, буркнул: «Ладно», забрал свои художества, оставшиеся чистые листки со стилом и развернулся обратно.

Сай Ашан тем временем прошел через класс, встал за спиной у сидящего на последнем ряду ученика и написал, теперь уже на противоположной стене: «Это — медиум. Внушите ему нарисовать что-нибудь. Сами можете не рисовать, но лучше рисуйте — так будет проще определить, насколько точно медиум выполнил ваше задание». Класс опять заскрипел стилами, и, похоже, на этот раз у кого-то начало получаться, потому что медиум вздрогнул, поднял голову и принялся, открыв рот и капая слюной на стол, что-то рисовать на лежащем перед ним листке. Но кто бы ни внушил медиуму рисунок, это был точно не Тим — он сидел, вцепившись руками в стол, и разглядывал медиума. Эти растопыренные уши он уже видел недавно — это же Лайл! Тот незадачливый ученик, на которого взъелся Пар Самай. Лицо медиума, правда, не было лицом Лайла. Но и непохожим его тоже нельзя было назвать. Вот кем бы мог быть этот медиум, так это недоразвитым братцем того самого Лайла. Вопрос — а есть ли у него брат-даун? В принципе почему нет — например, они оба росли в этой деревне, потом один брат пошел учиться на волина, а второго — недоразвитого — отдали в школу, скажем, в качестве оплаты обучения первого брата. Или части обучения. Тим сидел, замерев и отлично понимая, что для получения ответа на этот вопрос ему надо всего лишь обернуться и найти самого Лайла. Но сделать это ему мешал страх — страх и почти полная уверенность в том, что никакого Лайла он за спиной не найдет.

Тут Сай Ашан выхватил листок из-под руки медиума (тот сдавленно хныкнул и исказил лицо в жалобной гримасе), поднял и продемонстрировал его классу.

— Это мой узор! — раздался возглас за спиной Тима. Тим обернулся и увидел в третьем ряду поднятую руку, держащую листок с таким же, как у Сай Ашана, рисунком. Тим, воспользовавшись моментом, быстренько оглядел класс, вздохнул и повернулся обратно. Лайла не было. Учитель положил листок, повернулся к стене. «Мар, для тебя урок закончен. Остальные — продолжайте». Медиум вздрогнул и потянулся к листку, а Тим сглотнул и закрыл глаза. «Вот так, — подумал он, — нужен ты кому больно — убивать тебя. Это же невыгодно. Лучше сделать дебилом и посадить узоры рисовать». Изготовление учебных пособий из отстающих учеников — чем не способ поднять успеваемость? Елы-Палы в восторге была бы от такой методики, точно. Опять послышалось обиженное хныканье медиума, Тим открыл глаза и увидел новую надпись на стене: «Тан, Гарса, для вас урок закончен. Остальные — продолжайте». Первой мыслью Тима при виде этой надписи было: «А интересно, он все заново переписывал или только имена? Жаль, не увидел». Тим мысленно усмехнулся и принялся вырисовывать на листе загогулины, периодически поглядывая на медиума Лайла. Интересно, он каждого собирается отпустить только тогда, когда им удастся внушить медиуму свой рисунок? И что он сделает, когда Тим останется один в классе?

К счастью, ответа на второй вопрос Тиму сегодня получить не удалось — после первых пяти-шести ушедших учеников процесс слегка застопорился, и к концу урока в классе еще сидело человек десять. И Тим в их числе, разумеется. Здешние уроки, как давно уже заметил Тим, были намного длиннее земных и тянулись часа по два-три, точнее он сказать не мог — часов у него не было, а как местные определяли время — все еще оставалось для него загадкой. Зато Тим получил ответ на первый вопрос — учителя явно не собирались работать сверх положенного. Как только Сай Ашан решил, что время урока истекло, он оглядел оставшихся, написал на стене: «Урок закончен» — и увел слабо сопротивляющегося медиума в заднюю комнату. Тим облегченно встал и выскользнул в коридор. Быстренько дошел до своей комнаты, надеясь, что Ашер Камо уже там и что он ответит на возникшие у Тима вопросы. Но комната была пуста, и Тим, огорченно вздохнув, сел на топчан и достал из кармана замотанный в носовой платок брусок железа. Он просидел над ним часа полтора, вполне честно просидел, надо заметить — без халтуры. Как только мысли Тима уходили куда-то в сторону, он вспоминал бессмысленный взгляд Лайла, ниточку слюны из полураскрытого рта и вцеплялся в брусок с удвоенной силой. Появления куратора Тим не заметил.

— Не пытайся перебороть себя, — прозвучал неожиданно голос сбоку, Тим вздрогнул и чуть не выронил брусок. — Ты тратишь половину сил на преодоление, а половину — на сопротивление. Так ты не преуспеешь никогда. Просто убери ту силу, что сопротивляется, и ты сам удивишься, как мало сил тебе потребуется, чтобы сломать брусок.

— Я попробую, — сказал Тим, откладывая брусок в сторону, — после… У меня есть вопросы.

— Я слушаю, — сказал Ашер Камо, заходя внутрь комнаты.