Судьба Десятой
Шрифт:
— Я… — Сэм мешкает, тупо глядя на смертельно раненого Пятого, и, сглотнув ком в горле, отвечает: — Это вряд ли, Джон.
— В каком это смысле?!
— Я к тому, что не надо его спасать, — уже более решительно отвечает Сэм. Он бросает взгляд на Девятого, без сознания лежащего неподалеку. — Девятый… Э-э… Думаю, Девятый правильно сделал, что разобрался с ним.
Моя рука — как раз под затылком Пятого, и я чувствую, как замедляется его пульс. Мне удалось стабилизировать его состояние, но это ненадолго. Он угасает на глазах. Я не уверен, получится ли у меня одновременно
— Сэм, он умирает.
— Я знаю.
— Это уже слишком, — продолжаю убеждать его я. — Мы не убиваем друг друга, отныне и навсегда. Сэм, помоги мне его спасти.
— Нет, — упрямо отвечает Сэм, качая головой. — Он слишком… Короче, я не собираюсь тебя отговаривать. Я знаю, что даже если попытаюсь, ничего не выйдет. Но я не стану тебе помогать. Я не стану помогать ЕМУ.
— Блин, дайте я это сделаю, — говорит Даниэла, отпихивая Сэма и опускаясь на колени рядом со мной.
Еще секунду я пристально смотрю на Сэма. Нет, я понимаю, почему он отказывается мне помогать. Уверен, что и Девятый не бросился бы мне на подмогу, если бы не был в отключке. И все же я разочарован.
Я переключаю внимание на Даниэлу. Она уставилась на проткнутое тело Пятого, будто для нее это верх безумия. Она протягивает руку к торчащему из его груди куску столба, но не может заставить себя к нему прикоснуться.
— Почему? — спрашиваю я. — Ты же не знаешь Пятого и того, что он натворил. Почему ты хочешь..?
Даниэла пожимает плечами, прерывая мой вопрос:
— Потому что ты попросил. Так чего мы ждем?
— Сейчас начнем, — отвечаю я, располагая руки с обеих сторон раны. — Тяни, только аккуратно. А я буду параллельно его лечить.
Даниэла бросает косой взгляд на кусок металла, торчащий из тела Пятого, ее руки застыли в нескольких сантиметрах от его груди. Я надеюсь, она сможет контролировать свои силы. Если она применит телекинез слишком резко, кусок столба попросту вылетит из тела, и вряд ли я успею исцелить все его поврежденные внутренности достаточно быстро. Надо продвигаться крайне осторожно, а иначе наш пациент истечет кровью.
Даниэла принимается медленно тянуть обломок. Дыхание Пятого учащается, он начинает корчиться, хотя его глаза все еще плотно закрыты. Она полностью сосредоточена на процессе и контролирует телекинез даже лучше, чем я ожидал. Я прижимаю руки к груди Пятого с каждой стороны раны и позволяю энергии начать свой целительный путь в его тело.
— Отстой… отстой… отстой, — бубнит Даниэла себе под нос.
Я продолжаю направлять энергию в Пятого. Чувствую, как его повреждения залечиваются, но также ощущаю, как моему Наследию мешает остающийся в его теле кусок столба. Но потом я слышу глухой стук в траве и понимаю, что Даниэла все–таки вытащила этот обрубок из тела Пятого. Я сразу удваиваю усилия, вылечивая его легкие и позвоночник.
Когда моя работа подходит к концу, Пятый дышит гораздо спокойнее. Он все еще без сознания и впервые, насколько я помню, выглядит почти умиротворенно. Благодаря мне он будет жить. Однако спустя несколько минут, я уже не уверен, как к этому относиться.
— Черт
— Надеюсь, нам не придется об этом пожалеть, — тихо произносит Сэм.
— Не придется, — отвечаю я, бросая на него недовольный взгляд. — Я его вылечил, и теперь он под моей ответственностью.
С учетом этого факта, и, пользуясь его бессознательным состоянием, я быстро снимаю с руки Пятого клинок и бросаю в траву к ногам Сэма. Сэм поднимает его и осторожно разглядывает механизм, потом нажимает кнопку, после чего клинок уходит в ножны. Он засовывает оружие за пояс джинсов.
Я напоминаю себе, что даже без своего клинка Пятый не так уж безоружен. В поисках резинового шарика и шарика, который он постоянно носит с собой, чтобы включать Экстерну, разжимаю обе его руки. Там шариков нет, и я начинаю ощупывать его одежду. Но когда их не оказывается и в карманах, я догадываюсь, где еще он мог их припрятать.
Внутренне сжавшись от отвращения, поднимаю пожелтевшую повязку, прикрывающую поврежденную глазницу Пятого. Внутри поблескивает стальной шарик, там же и его резиновый собрат. Вряд ли очень приятно носить такие вещицы у себя в башке. И вот чью жизнь я спас — парня, который рассматривает потерю глаза, как возможность более эффективно хранить свои причиндалы. Я использую телекинез, чтобы выковырять шарики, и швыряю их на землю. Пятый стонет, но не приходит в себя.
— Мерзость какая, — говорит Даниэла.
— И не говори! — соглашаюсь я. Бросаю взгляд на агента Уокер, которая в молчании наблюдала за этой сценой. Знаю, она, скорее всего, считает, что Сэм прав, и надо было дать Пятому умереть. Именно это дает мне понять, что я поступил правильно. — Дайте мне чем–нибудь его связать, — обращаюсь я к Уокер.
Уокер все еще находится под впечатлением от того, как я только что доставал «сокровища» Пятого из его же глазницы, поэтому моя просьба доходит до нее лишь через несколько секунд. Она достает из–за спины наручники и бросает их мне.
Ловлю их и сразу бросаю ей обратно:
— Вы же понимаете, что это дурацкая идея? Уокер, этот парень перенимает свойства предметов, до которых дотрагивается. Принесите мне веревку или что–нибудь в этом роде.
— Вообще–то, Джон, я агент ФБР. Я не ношу с собой веревки.
— Гляньте на катере, — предлагаю я, мотнув головой.
Раздраженная тем, что я отдаю ей приказы на глазах у других агентов, Уокер посылает на задание Мюррей, и тот трусит к катеру, проверить, нет ли там чего подходящего.
— Ты тюфяк, Джонни!
Оборачиваюсь и вижу, что Девятый пришел в себя. Он сидит на траве, обхватив руками колени и немного втянув голову в плечи, словно она до сих пор болит. Он переводит взгляд с меня на Пятого и обратно, а потом качает головой.
— Знаешь, каких сил мне стоило проткнуть его этим столбом? — вздыхает он.
Я подхожу к нему и присаживаюсь на корточки:
— Ты чокнулся?
Девятый лишь пожимает своими могучими плечами.
— Пофиг, приятель, я убью его позже, — умиротворенно сообщает он.