Судьба и книги Артема Веселого
Шрифт:
Такими фразами пронизан весь текст книги:
По нагорному приглубокому берегу ватажка направилась к устью речки Камышинки.
На луговой стороне в сочной зелени трав сверкали, тронутые легкой рябью, густой синевы озера; зеленым звоном звенел подсыхающий ковыль и далеко-о-о внизу, как большая веселая жизнь, бежала Волга.
Летит Волга, раскинув пенистые крылья… Волна громит-качает берега, волнуются-кипят кусты, да э-эх да! стонут синие леса.
Катилась Волга — торговая
Нагие, подмытые скалы нависали над быстриною, как недодуманные думы.
Артем Веселый, — мастер развернутых описаний, — бывает и предельно кратким. Создавая особый «музыкальный лад романа», он среди многостраничных глав располагает отдельные фразы и даже слова, делая их самостоятельными главками, они задают ритм повествованию, а их лаконизмом будит воображение читателя.
Плыли (Глава 4)
Плыли, кормясь рыбной ловитвою и отвагою (Глава 8)
Плыли (Глава 12)
Плыли, отдыхая на радостных местах (Глава 16)
Жили казаки, крепи держали (Глава 20)
Плыли (Глава 24)
Плыли, воюя и разбивая сибирцев (Глава 28)
Плыли (Глава 32).
Жили-были (Глава 36)
Всего на трех страницах, уместилось описание исторической обстановки в стране, когда «в Москве на корню сидел царь Иван». Самому царю отведено не много строк, но в них много сказано.
Печалился царь Иван о неустроении царства своего и все придумывал, как бы сотворить земле русской приращение, прибыточную торговлю со всякими странами завести и веру православную распространить, дабы возвеличилась Русь над всеми народами и языками […]
Облачившись в смирные одежды, в слезах молился царь. Деньги и дарующие грамоты по городам рассылал; сам ездил по монастырям, богадельням и тюрьмам, кормя из рук убогих, прокаженных и злодеев; да по цареву ж указу царевы холуи развозили на телегах по улицам московским милостыню.
Лились звоны печальные галчиный крик…Но скоро, по слову летописца, возненавидя грады земли своея,скакал царь с опричниками по дорогам русским и в исступлении ума крушил города, жег деревни, побивал и топил множество народа и неугодных вельмож. Так в лето 1570 года были подняты на меч Клин, Тверь, Псков и Новгород.
В страхе и трепете, подплыв кровью, лежала земля русская.
В кремлевских же палатах жарко горели свечи, гремели песни подблюдные, плясали девы наги. Веселился царь, веселились и его согласники, а на помостах стучали топоры, рубя — и черным людишкам, и попам, и боярам — головы.
Из Москвы
Войны, то затихая, то разгораясь, велись беспрерывно из года в год. […]
Шумели над Русью беды.
Набеги кочевых орд и пожары опустошали страну. Моровые поветрия, голод и жесточь правителей истребляли народ, но народ был молод и неистребим, как трава.
Большего давил набольший, большие ехали на середних, середине обдирали меньших. Меньшие же, черные людишки, жили по пословице: «Не страшно нищему, что деревня горит — взял суму да пошел». И когда становилось невмоготу, сбивались лапотные людишки в шайки и брели, куда глаза глядят, кормясь бурлачеством, разбоем и войнами.
Дика стояла земля жил на ней дикий народ управляемый дикими властителями.Царь за всех думал, князья и люди ратные воевали, а мужики пашню пахали, траву косили и всякие дела делали — исстари крепка стоит Русь горбами мужичьими.
Мастерское владение словом, поистине любовное к нему отношение не раз подвигало Артема Веселого на словотворчество. Возможно, тут сказалось его многолетнее увлечение Хлебниковым и тесная дружба с Крученыхом. Придуманные им слова встречаются и в «Гуляй Волге».
Окруженные стражей стрелецкой, брели колодники — выпрашивали подаянье […] Кто бросит тюрьмарямпирог обкусанный, кто яблок-заедок, кто — чего.
Чай,блистая серебристым крылом, с суматошным криком гонялся за чайкой.
Скуластый сохарьтрудился на поле, вспарывая чрево земли еловым суком.
Скорец(гонец); тамцы(там живущие); размир(раздор); храбрачи; смелачи.
При жизни автора «Гуляй Волга» вышла шестью изданиями.
И все же работу над книгой он считал незаконченной, намереваясь вернуться к ней, чтобы положить «последние краски и жары» («жар» в терминологии древнерусских живописцев — блик).
За пределами опубликованного текста осталось много собранного фактического материала, обдуманные и отраженные в различных набросках и художественно завершенные фрагменты.
Поэтическая угадка, фантазия, дерзость и беззаветная любовь к своему труду в соединении с глубоким знанием и глубоким мастерством — вот, думается мне, вернейший путь к созданию большого полноценного образа.
Эти слова принадлежат Артему Веселому и в полной мере относятся к образам, созданным им в романе «Гуляй Волга».