Судьба Илюши Барабанова
Шрифт:
— Я тебе говорил, — шептал Степа, — видишь, какие они мастера на все руки!
Между тем Врангель не хотел оставаться побежденным, он горячился.
— Давай в свайку сыграем! — приставал он к Полю.
— Это старомодная игра. Лучше мы вам новую игру покажем. Называется она футбол. Игра английская. «Фут» означает — ступня, а «бол» — мяч.
— Давай и мы пойдем? — тормошил Илюшу Степа.
— Иди, я не хочу.
— А меня примут, как думаешь?
— Не знаю…
Поль не забыл, зачем пришел на Солдатскую улицу. Он давно поглядывал на окна Дунаевского дома, ожидая, что Илюша выйдет. Потом заметил его в окне и подошел сам, поприветствовал Илюшу скаутским салютом, подняв пальцы на уровне плеча, потом подозвал друзей, и они по его команде трижды прокричали: «Болящему брату Илье Барабанову гип-гип ура!» Ребята с Солдатской улицы подумали, кто с завистью, кто с радостным удивлением: вон с кем водит дружбу «шахтер»!
Увидев, что Илюша все еще в бинтах и на улицу не выйдет, Поль организовал игру у него под окнами.
Перво-наперво Поль надул мяч, да так сильно, что ребятишки с недоверием ощупывали упругие круглые бока. Гога с Афоней разметили площадку, из двух кирпичей соорудили ворота, и Поль стал объяснять правила заморской игры. Всех заворожили новые слова: «корнер», «аут», «инсайт», «хавбек». В воротах стояла Варька и называлась «голкипер».
Когда началась игра, ребята погнались за мячом толпой, бестолково кричали, толкали друг друга. Горячее всех играл Степа. Его немилосердно «ковали», но он, поморщившись от боли и похромав, снова бросался в гущу свалки, поднимая концами длинных штанов облака пыли.
Новая игра так увлекла ребят, что они долго не отпускали Поля и его друзей.
— Павлик, когда еще придешь? — спрашивали они.
В ответ Поль сказал:
— Теперь мы вас ждем к себе. Приходите, мы с радостью назовем вас братьями.
Когда скауты ушли, Егорка набил соломой чулок, и ребята дотемна терзали его босыми ногами. Потом Левка, по прозвищу Шаляпин, по примеру скаутов выстругал посох, остальные свили из веревок лассо и набрасывали их на заборы, друг на друга, на девчонок, которые с визгом разбегались.
Штаб-квартира калужских скаутов помещалась в здании бывшей духовной семинарии. В нижнем этаже, где окна были зарешечены изнутри, находился огромный гимнастический зал.
Степа подкрался и стал наблюдать. Сощурив глаза, он уткнулся носом в оконное стекло и долго не мог разобрать, что происходит. Потом он подал знак Илюше, и ребята стали наблюдать вместе.
— Дерутся… — сказал Степа и отодвинулся, чтобы другу было виднее.
В зале двое в белых костюмах и с проволочными сетками на лицах состязались на рапирах. Скоро бой кончился, и тот, кто был повыше, снял с лица сетку. Ребята узнали Поля. Вторым был Гога Каретников. Они поставили к стене шпаги и начали снимать с себя белые мундиры.
Боясь, как бы их не заметили, ребята крадучись отошли от окна.
— Вот это жизнь! — с завистью и восторгом проговорил Степа. — Только нам не мечтать об этом!
Илюша понимал, что, говоря «нам», Степа имел в виду себя, свою подслеповатость, из-за которой его в скауты не примут. Но ребята сговорились «дружить на пару», а если так, то либо вместе, либо ни тот ни другой! Правда, Илюша не очень стремился к скаутам, чувствовал к ним неприязнь, хотя и не мог объяснить себе причину ее.
Так бы ничем и окончился поход к штабу скаутов, если бы дальше не произошло прямо-таки сногсшибательное событие.
На углу улицы они столкнулись с двумя девочками. В одной Илюша узнал Валю Азарову, другая не была ему знакома. Девочки за кем-то следили, прячась за стволами деревьев. Валя была так увлечена, что не узнала Илюшу и даже не посмотрела на него.
Странное поведение девочек заставило Илюшу и Степу насторожиться и, в свою очередь, следить за ними.
Все объяснилось очень скоро. На другом углу улицы появился Митя Азаров. Поглядывая издали на скаутский клуб, Митя прохаживался по тротуару, и было видно, что он кого-то ожидает.
Девочки застигли Митю врасплох, вышли из-за укрытия, и Валя принялась стыдить брата:
— А еще комсомольский секретарь!..
— Чего тебе? — удивился Митя, узнав сестру. Вместе с тем чувствовалось, что он растерялся.
— Знаем, кого ты ждешь… И не стыдно?
— Не твое дело, иди домой!
— Поповну ждешь… Может, в церковь пойдешь молиться?
— Дождешься ты у меня… — проворчал Митя, а самому и в самом деле сделалось стыдно. — Не вмешивайся в чужие дела. Проваливай отсюда!..
Валя, рассерженная, вернулась к подруге, и они ушли, оглядываясь на ходу.
В эту минуту из клуба скаутов выбежала Тина. Она осмотрелась по сторонам, увидела Митю и побежала к нему через дорогу.
— Понял? — многозначительно спросил Степа.
Илюша ничего не понял.
— Любовь зла, полюбишь и козла… — сказал Степа загадочно и со знанием дела.
— Какой козел, где?
— Митька твой… Прикинулся черт ягодкой…
— Ничего ты про Митю не знаешь. Он хороший.
— Хороший, а Тину присушил.
— Как присушил?
— Очень просто: не наглядится на нее, не надышится…
— Что ты выдумываешь, Степа?
— Ничего не выдумываю, факт есть факт… — Степа усмехнулся. Он знал, что в этих тонких вопросах его приятель телок телком. Подумать только, Варька его поцеловала, так он со стыда чуть не сгорел! Уж кто-кто, а Степа знаток в этих делах…
Снова потянулись дни пастушьего лета с изнуряющим зноем, с поникшими от жары листьями. Даже птицы сидели на ветвях, разинув клювы.
Встреча с Цезарем была трогательная. Бык увидел пастушка и замычал, точно чувствовал вину перед ним.
— Ишь, любит он тебя, — сказал Михеич.
Цезарь доверчиво потянулся губами к букету синих колокольчиков в руках Илюши — пришлось угостить. Жуя цветы, бык покосился на Адама — с ним примирение еще не наступило.
Разговор с Тиной оставил в душе глубокий след. Но сейчас почему-то легенда о Георгии Победоносце вызывала в нем протест. Илюша продолжал легенду в своем воображении и сам удивился, как получалось интересно.