Судьба империи Очерк колониальной экспансии Франции в XVI-XX вв
Шрифт:
Не занимаясь всерьез развитием производительных сил своих колоний, французский капитализм долгое время использовал их лишь как районы продовольственных культур. В колониалистском лексиконе французские владения делились на две основные группы — «поселенческие территории» (territoires de peuplement) и «эксплуатируемые колонии» (colonies d’exploitation). К первым относились владения с сухим климатом, сходным с европейским, что благоприятствовало иммиграции из метрополии, — Северная Африка, Мадагаскар, Новая Каледония. Ко вторым — колонии с неблагоприятными для европейцев условиями жизни (тропические и экваториальные владения). Если в первом случае осуществлялась массовая экспроприация земель европейскими латифундистами, создававшими на местах крупные поселения, то в другом — эксплуатация даров природы осуществлялась руками местной рабочей силы. Господствующее положение
Первым толчком, стимулировавшим более интенсивное «освоение» Францией ее колониальных владений, явилась первая мировая война. «Великая война», как ее принято называть во Франции, потребовала от страны максимального напряжения сил и повлекла огромные людские и материальные затраты. В эти трудные для Франции годы колониальная империя оказала ей неоценимую помощь. Все экономические ресурсы французских колоний были поставлены на службу метрополии. «Наше сельское хозяйство, наши шахты и рудники сами по себе весьма непроизводительны, — констатировал М. Алэн, автор «Энциклопедии французских колоний», — зерно, мясо, самые ценные металлы были получены из наших далеких земель и оказали нам огромную помощь»{66}. Расширенные поставки сырья и продовольствия — рис и кукуруза из Индокитая, сахар с Антильских о-вов и Реюньона, мороженое мясо с Мадагаскара и Новой Каледонии, зерно, масло, скот, хлопок и кожа из Северной Африки, минеральное сырье из Тонкина и Новой Каледонии, графит с Мадагаскара — таков экономический вклад французских колоний в победу. За годы войны Франция получила из своих заморских владений 5 млн. т различных товарных грузов. Финансовая помощь колоний метрополии (подписка на займы, пожертвования и т. д.) за 1915–1920 гг., по официальным данным министерства колоний Франции, оценивалась в 1 млрд. фр.
Но этим не ограничивалось участие колониальной империи в первой мировой войне. Колонии были важнейшим поставщиком «пушечного мяса» для французской армии: 600 тыс. солдат из колоний было призвано под знамена Французской республики и 200 тыс. человек с цветной кожей четыре долгих года трудились на французских военных объектах. К ноябрю 1918 г. в рядах действующей французской армии числился 121 батальон колониальных войск{67}. «Из них, — говорил в 1920 г. В. И. Ленин, — составлялись ударные группы, их бросали в самые опасные места, где пулеметы косили их, как траву»{68}.
Почетные для Франции условия Версальского мирного договора были оплачены жизнями свыше 75 тыс. темнокожих солдат, навсегда оставшихся на полях сражений Шампани, под стенами Вердена, на берегах Марны и Соммы. Кто знает, может быть на площади Этуаль у Триумфальной арки в Париже покоятся останки сенегальского стрелка или алжирского пехотинца?
В годы первой мировой войны буржуазная Франция в составе держав Согласия сумела не только сохранить свою колониальную империю от притязаний государств Тройственного союза, но и присовокупить к ней часть владений, принадлежавших прежде Германской и Османской империям[7].
Одним из уроков первой мировой войны для правящих кругов Третьей республики, несомненно, явилось повое осмысление значения колониальной империи для дальнейшего развития Франции. Обескровленная и ослабленная войной Франция в начале 20-х годов, по сути, впервые обращает серьезное внимание на свою колониальную империю. Этому способствовало также значительное сужение прежних рынков сбыта и сырья.
В Париже один за другим появляются многочисленные проекты «освоения» колоний, рецепты более тесного привязывания колоний к экономике метрополии. Инициатором и вдохновителем этой кампании был влиятельный политический деятель Третьей республики Альбер Сарро, занимавший в начале 20-х годов пост министра колоний. В своей программной книге, опубликованной в 1923 г., он утверждал: «Приобщение колоний к национальной жизни представляется отныне условием подготовки Фракции к той роли, которую она может и должна играть в решении серьезных
12 апреля 1921 г. А. Сарро представил палате депутатов проект закона об «общей программе освоения колоний». Параллельно предпринимались робкие попытки проведения реформ в отдельных колониях. В Алжире в феврале 1919 г. был принят так называемый закон Жоннара (по имени тогдашнего генерал-губернатора Алжира), предоставлявший право получения французского гражданства местной элитой при условии отказа от туземного статуса. Закон облегчал возможность получения арабами офицерских званий во французской армии, а также санкционировал отдельные налоговые послабления.
В Тунисе в июле 1922 г. был издан декрет об изменении административной и юридической организации и некотором расширении местного представительства в органах власти.
В марте 1925 г. во Французской Западной Африке были введены льготы для ветеранов войны, а также предоставлены населению избирательные права по выборам в местные органы власти.
В ноябре 1928 г. в Индокитае взамен Правительственного совета, состоявшего из французских чиновников, учреждался Большой Совет по экономическим и финансовым интересам Индокитая. Представители местной знати были допущены к участию в управлении внутриэкономической жизнью.
Итогом скромной реформаторской деятельности правительства в колониальной области явилось принятие 13 апреля 1928 г. нового таможенного закона, заменившего закон 1892 г. В новом законе нашли отражение изменения, происшедшие за три с лишним десятилетия как в мировой экономике, так и в положении колоний. Согласно новому закону, все заморские территории были разделены на две группы. В первую группу вошли наиболее старые французские владения, а также наиболее богатые — североафриканские. Для них создавался режим ассимиляции, т. е. они подпадали под действие тарифа метрополии. Вторую группу составляли колонии, получившие преференциальный (льготный) режим (Французская Западная Африка, Новая Каледония, Океания, Сен-Пьер и Микелон) и сохранившие непреференциальный режим (Французская Экваториальная Африка, Того, Камерун). Товары из последней группы колоний приравнивались к иностранным и облагались обычным тарифом. Таким образом, подавляющая часть наиболее производительных владений была включена в орбиту экономической жизни метрополии. Оценивая значение нового тарифного закона, один из его горячих приверженцев — доктор права Ж. Роблэн отмечал: «По закону 1892 г. Франция не извлекала из своих владений всего необходимого ей сырья и продуктов питания, которые она могла бы там найти с большей выгодой, нежели за границей. Теперь, благодаря мудрым мерам, принятым законодательной властью, мы станем свидетелями расширения производительной способности нашей колониальной области и наше снабжение ощутит все счастливые последствия этого»{71}.
В русле программы «освоения», предложенной А. Сар-ро, во французских колониях осуществлялись определенные мероприятия экономического характера. В 20-х годах были расширены порты Дакара, Орана, Алжира и начато строительство порта Касабланки; велось строительство сети железных и автодорог в Индокитае и Марокко; строилась железная дорога Браззавиль — Пуэнт-Нуар (побережье Атлантического океана), Джибути — Аддис-Абеба; проводились ирригационные работы в средней долине Нигера; приступили к строительству гидроэнергетических сооружений в Индокитае и т. д. Особое внимание обращалось на необходимость сооружения морских портов и дорог к ним. «Продукты должны доставляться в порты погрузки с минимальными издержками и в максимально короткие сроки, — подчеркивал Ж. Роблэн в 1928 г. — Нельзя забывать, что без этого они будут идти в соседнюю иностранную колонию, которая транспортировала бы эти продукты в лучших условиях»{72}.
Вторым мощным толчком, побудившим французский капитал интенсифицировать эксплуатацию колоний, стал мировой экономический кризис 1929 г. Кризис поразил Францию с опозданием — только в 1931 г., но тем сильнее было его разрушительное действие на экономику страны, с трудом оправившейся от губительных последствий первой мировой войны. К тому же во Франции кризис принял затяжной характер и продолжался более семи лет. Французская экономика начала выходить из застоя только весной 1938 г., когда индекс промышленного производства составил 88 (1928 г. — 100).