Судьба начертанная кровью
Шрифт:
Дверь открылась и закрылась, и я повернулась, чтобы увидеть Бьорна с мешком провизии. Я сказала ему:
– Илва желает знать то же, что и я. Она скроет наше отсутствие, чтобы мы могли расспросить мою мать.
– Это неутешительные новости, - сказал он.
– Я надеялся, что ты устроила так, чтобы мы провели ночь и день, наедаясь до отвала, пока наш разум будет мчаться сквозь облака в видениях, вызванных грибами. А не скакать всю ночь, чтобы увидеть твою мать.
Я закатила глаза, затем задвинула засов на двери и подошла к окну, слыша,
– Нам понадобятся лошади.
– Уже за стеной, - ответил он, а когда я бросила на него недоверчивый взгляд, Бьорн лишь подмигнул и сказал: - Полагаю, тебе не составит труда подняться на крышу?
***
Мы ехали всю ночь, следуя вдоль реки до побережья, а затем по дороге, ведущей к следующему фьорду, в котором находился Селвегр. Когда я пустила лошадь рысью по знакомой дороге к ферме моей семьи и спешилась перед нашим домом, был уже разгар утра. Куры что-то клевали в земле, а две новые козы щипали траву вдоль забора. Огород радовал обилием весенней зелени, а вспаханное поле вдалеке давало уже высокий для этого времени года урожай, земля хорошо плодоносила.
Дверь открылась, но вместо моей матери на улицу вышел незнакомый мужчина. Возможно, ровесник Снорри, он был крепкого телосложения, с длинной седой бородой, украшенной серебряными кольцами. В одной руке он держал топор с привычкой человека, который уже много раз использовал его в качестве оружия, и моя рука инстинктивно переместилась к собственному оружию.
– Кто ты?
– спросила я.
– Где моя мать?
– Ты, должно быть, Фрейя, - ответил он, а затем дернул подбородком в сторону Бьорна.
– Доброго дня тебе, Бьорн.
– Биргер.
– Бьорн тоже спешился и подошел, чтобы встать рядом со мной.
– Снорри дал Фрейе разрешение навестить мать. Она здесь или нам следует поискать ее в деревне?
– Кельда в постели, - ответил Биргер.
– Нездорова, но идет на поправку.
– Значит, оставила тебя заниматься фермерством?
– Бьорн рассмеялся.
– Ты немного тяжеловат для сбора куриных яиц.
Это был человек, которого Снорри послал присматривать за моей матерью, что означало, что он, вероятно, был тем, кто причинит ей вред, если Снорри отдаст приказ. Мои руки сжались в кулаки, но удар готовился нанести язык. Я знала, что здесь кто-то есть, но видеть его - совсем другое дело. Совсем другое дело - знать, что он живет в доме моей матери.
– Что с ней не так? Если ты причинил ей боль, ты, набитый кусок дерьма, я…
– Уйми свой змеиный язык, Фрейя, или я вымою его с мылом!
– Моя мать появилась из-за спины Биргера, поправляя на плечах незнакомую мне шаль с меховой отделкой, и опираясь тростью о землю.
– У меня был флюс, но он прошел. Милосердие, что Биргер был здесь, чтобы присматривать за животными, ведь ты вышла замуж, а твой брат уехал служить в военном отряде твоего мужа, и Ингрид с ним. Я осталась
Чувство вины захлестнуло меня с головой, ведь, думая об опасности, которой подвергалась моя мать, я не подумала о жизненных трудностях, вызванных моим отсутствием.
– Как предусмотрительно твой муж прислал кого-то позаботиться обо мне, - продолжила она, взяв меня за руку и оглядывая. Я сделала то же самое, отметив новое платье и сапоги, а также толстый серебряный браслет на ее запястье.
– Похоже, ты получила то, что хотела, милая, - наконец сказала она.
– Теперь ты настоящий воин, как и твой брат.
Бьорн фыркнул, а я бросила взгляд через плечо, прежде чем снова повернуться к матери.
– Ты достаточно здорова, чтобы поговорить со мной?
– Вопросы, которые я хотела задать, были личными, и мне не нужно было, чтобы Биргер подслушивал у меня за плечом.
– Конечно, милая. Биргер, эти козы сами себя не подоят. И не забудь сегодня залезть на крышу и найти протечку, иначе спать под ней будешь ты.
Рот Биргера открывался и закрывался, когда он переводил взгляд между мной и матерью, прекрасно понимая, что не должен позволять нам общаться наедине.
– Я провожу их, - сказал Бьорн.
– А ты займись своими делами.
– Ты ничего такого не сделаешь, Огнерукий.
– Голос моей матери был холодным.
– Я слышала о тебе много плохого, и я не потерплю, чтобы ты был у меня за спиной. Нужно нарубить дров, и ты можешь заняться этим.
– Есть много тех, кто ищет смерти Фрейи, - ответил он.
– Поэтому, если ты хочешь, чтобы я нарубил дров, тебе придется оставаться достаточно близко, чтобы я мог отговорить всех, у кого есть дурные намерения.
Моя мать нахмурилась, направив на него свою трость.
– Если ты думаешь…
– Это не обсуждается, - перебил Бьорн.
– Я не стану рисковать безопасностью Фрейи только потому, что ты беспокоишься о моей репутации.
Мать нахмурилась еще сильнее, и я, видя, что назревает драка, быстро поймала ее за руку.
– Мы будем держаться рядом.
На мгновение мне показалось, что они оба набросятся на меня, но Бьорн лишь сбросил с себя рубашку и направился к дровянику. Мама сопротивлялась, когда я тянула ее за руку, и уступила только тогда, когда в правой руке Бьорна появился топор, одним взмахом разрубивший толстое бревно.
– Прости, что не приехала раньше, - сказала я, когда мы оказались за пределами слышимости.
– Я…
– Я прекрасно понимаю твои обстоятельства, Фрейя.
– Мамина челюсть сжалась.
– Это моя вина, что ты в них оказалась.
– Что это значит?
– Я впервые слышала об этом, хотя на самом деле мама всегда мало рассказывала о моем происхождении и ничего о событиях, связанных с моим зачатием. Я же, не интересуясь подробностями интимных отношений между родителями, никогда не спрашивала, о чем теперь жалела.
– Ты знала, что пригласила в свою постель именно Хлин?