Судьба начертанная кровью
Шрифт:
Я ждала ее реакции, желая получить хоть какое-то удовлетворение от того, что увижу ее смущение, но в темных глазах женщины, когда они встретились с моими, была только улыбка.
– Или он настолько хорош в постели.
Все остальные женщины рассмеялись, и, несмотря на то что я знала, что комментарий был глупым, я покраснела. Я молчала, когда меня вытащили из ванны и принялись расчесывать длинные волосы, обрезая концы так, что на пол посыпались кусочки белого золота.
Я стиснула зубы, когда служанка заплела косу, и мои волосы оказались так туго стянуты, что заболела голова. Сделав глубокий
Щеки запылали еще сильнее, когда я вспомнила, что говорила ему в присутствии Лив, сравнивая его с богом красоты, как девушка, у которой не было первого кровотечения, несмотря на то, что я была взрослой женщиной, выдержавшей год брака. В голове проносились картины моего поведения, и ужас нарастал с каждым мгновением. Плохо, что у нас был флирт на берегу. Тогда мы хотя бы не догадывались о личностях друг друга, но потом я практически заявила о своем влечении к нему на глазах у Лив, прекрасно понимая, что должна выйти замуж за его отца. Неудивительно, что он был потрясен. Хотя было очень соблазнительно обвинить в моем поведении травы Лив, все, что они сделали, - это развязали мне язык.
Когда я закрыла глаза, перед моим мысленным взором предстал образ того, как он выходит из воды, сплошь покрытый татуировками, без единой лишней унции. Он был настоящим воином, и это лицо… Смертным нельзя даровать такую красоту, ибо она выставляет всех остальных дураками, а его красноречие только усугубляет ситуацию, потому что, даже если бы он был уродлив, как свиная задница, Бьорн был чертовски обаятелен. Да, он чуть не убил меня, когда нам пришлось драться, но, учитывая, что я с такой же готовностью вонзила бы меч ему в сердце, было глупо обижаться на него.
Перестань, Фрейя, - укорила я себя. Подумай о чем-нибудь другом. Подумай о червях, а еще лучше - о том, что тебе, видимо, суждено объединить Горные земли в качестве жены его отца. Думай о чем угодно, только не о Бьорне.
С таким же успехом я могла бы сказать себе, что надо взмахнуть руками и полететь, потому что мое самовнушение не принесло никакой пользы. Лицо Бьорна, его тело и призрачные отголоски его прикосновений терзали мои мысли, пока служанки заплетали мне косы и подводили глаза, и эти фантазии развеялись только тогда, когда мне принесли платье, которое я должна была надеть. Платье было из тонкой белой шерсти, туфли - из мягкой кожи, а украшения… Никогда в жизни я не мечтала о таком богатстве: горло и запястья были обвешаны серебром и золотом, одна из женщин втыкала иголки в мочки ушей, чтобы я могла носить тяжелые серьги.
Затем появилась Илва с венцом невесты.
Он был сделан из витой проволоки из золота и серебра, унизанной кусочками полированного янтаря того же цвета, что и мои глаза. Илва сама прикрепила его к моим косам бесконечным количеством крошечных шпилек. Она повернула меня лицом к круглому куску полированного металла, чтобы я могла увидеть, как я выгляжу, а слуги улыбались и смеялись, довольные своими стараниями.
– Наконец-то, - вздохнула Илва.
– Наконец-то ты выглядишь как дочь богов.
Я уставилась на свое отражение,
Илва накинула мне на плечи мантию из сверкающего белого меха, и мои косы были почти неотличимы по цвету, когда она расправила их по дорогой шкурке.
– Снорри будет доволен.
– Затем она щелкнула пальцами.
– Перчатки. Она должна быть совершенной.
Все взгляды тут же устремились к моей правой руке, и я поборола желание спрятать покрытые шрамами пальцы в карман платья, не зная, что хуже - отвращение или жалость, - но я ненавидела и то, и другое. Поэтому я не стала спорить, когда один из них протянул мне пару белых шерстяных перчаток, и не почувствовала никаких ощущений в правой ладони, когда натянула их.
Онемение.
В голове снова раздался треск ноги Гейра, когда Снорри сломал ее, и я вздрогнула, потому что знала, что может быть гораздо хуже.
Мне нужно было оцепенеть. Делать то, что нужно делать, говорить то, что нужно говорить, и быть такой, какой меня хотели видеть эти люди, потому что те, кого я любила больше всего, зависели от моего послушания.
И я не подведу их, чего бы мне это ни стоило.
Глава 6
Шел снег.
Это было первое, что бросилось мне в глаза, когда я вышла из большого дома. Снег в весеннее время - далеко не редкость, но я не могла отделаться от ощущения, что серое небо и тусклый свет как нельзя лучше подходят для этого дня. Крупные хлопья снега падали вниз, и узкие тропинки между домами покрылись грязью и слякотью, заставляя меня придерживать юбки, чтобы не явиться на церемонию в таком виде, словно я повалялась со свиньями.
Жители Халсара выходили из своих домов, чтобы проводить меня глазами, и выражения лиц тех, кто встречался с моим взглядом, были холодными, несмотря на то что всех сегодня вечером пригласили на пир к ярлу.
– Твои люди, похоже, не одобряют этот брак, - тихо сказала я Илве, которая шла слева от меня, ее рот был сжат в напряженную линию.
– Потому что они не знают, какая сила скрыта в тебе, - ответила она.
– Они видят лишь оскорбление их любимой правительницы Халсара.
Я бы закатила глаза от ее самомнения, если бы не то обстоятельство, что, хотя на меня люди смотрели хмуро, они улыбались Илве, прикасались к ней, когда она проходила мимо, и хвалили ее за силу. Я хотела было зарычать на них, что это их ярл сделал такой выбор, а значит, это их ярл заслуживает их гнева, но это было бы пустой тратой сил. Они хотели винить меня.
– Фрейя!
– донесся до меня знакомый голос, и, повернув голову, я увидела Ингрид, стоящую между двумя зданиями с зажатым в руках мечом. Ее каштановые волосы промокли насквозь, веснушчатое лицо порозовело от холода, когда она шагнула ко мне. На мгновение мне показалось, что она пришла сказать мне, чтобы я этого не делала. Сказать, что они с Гейром справятся с потерей его места в отряде Снорри, если это избавит меня от этого союза. Чтобы сказать мне…
Мысль исчезла, когда пара воинов выхватила оружие и встала между мной и Ингрид.