Судьба начертанная кровью

Дженсен Даниэль Л.

Кровавая татуировка.

Я должна была догадаться, что это произойдет. Татуировка Враги была у него на бедре - рыба с багровой чешуей, прорисованная так детально, что казалась настоящей. Живая татуировка, подаренная ритуалом после проявления его магии. Меня должны были отметить уже более десяти лет назад, но тогда бы открылось то, что мой отец отчаянно пытался скрыть.

Медленно я опустилась на колени на холодный песок.

– Обнажи свое тело, чтобы получить метку Хлин, - потребовала Илва, и, хотя мне не хотелось раздеваться перед толпой, я стянула платье

до пояса и сняла перчатки, держа одну руку на груди. Заставив себя оторвать взгляд от песка, я обнаружила, что никто не смотрит на меня с вожделением, лица присутствующих были торжественными. Я чувствовала пристальный взгляд Бьорна, но вместо того, чтобы посмотреть на него, снова опустила глаза в песок, сердце бешено колотилось в груди.

Барабан начал медленно отбивать ритм, а Илва ходила по кругу вокруг меня, рисуя руны на песке. Мое сердце заколотилось быстрее от осознания того, что Илва была вёльвой — ведьмой, способной использовать руническую магию. Это делало ее гораздо более могущественной, чем я считала раньше.

Она нараспев произносила слова, взывая к богам, чтобы они стали свидетелями этого момента. Когда она завершила круг, руны вспыхнули, и барабан затих, а волосы на моих руках встали дыбом. В руке Илвы появился нож, и я напряглась, потому что, хотя я и была ей нужна, эта женщина не испытывала ко мне никакого тепла в своем сердце.

– Хлин, - закричала Илва, и ее голос подхватил ветер, который закружился вокруг нас, создавая снежный вихрь.
– Я умоляю тебя! Если это дитя достойно, прими ее как свое, иначе забери ее сердце, чтобы она больше не могла пользоваться твоей силой!

Мое сердце заколотилось. Я никогда не видела, как проводится этот ритуал. Враги прошел его в детстве, задолго до моего рождения, поэтому я не знала слов. Не знала и того, что ритуал может закончиться смертью, ведь ни в одной из историй не говорилось о том, что бог отвергает свое дитя. Но все остальные кивали, значит, это была правда.

Дрожь страха превратила мою и без того замерзшую кожу в лед, когда она приблизилась с ножом в руке.

– Обнажись, девочка, - сказала она низким голосом.
– Или тебя признают недостойной.

А что, если я действительно недостойна?

Я всю жизнь скрывала свою магию, свое предназначение, что должно было разозлить богиню, подарившую мне свою кровь. Я относилась к этому так, словно стыдилась.

Но это было не так.

Глубоко вздохнув, я опустила руку и одновременно подняла лицо.

Хотя благоразумие требовало, чтобы я смотрела в другую сторону, мои глаза встретились с глазами Бьорна. Снег вздымался и кружился между нами, и я цеплялась за силу в его взгляде, когда кончик ножа Илвы уперся в яремную ямку в центре моей груди.

Она скользнула вниз, оставляя огненный след от моего горла до груди, но я не вздрогнула. Я не отрывала взгляда от Бьорна, когда горячие капли крови скатились по моей коже. Я не дышала, ожидая приговора.

И ждала.

И ждала.

Мой подбородок задрожал, паника разлилась по моим венам, потому что, если меня сочтут недостойной, все

планы Снорри рухнут. Каковы были шансы, что он не накажет меня всеми возможными способами, считая меня виноватой?

Затем по моей коже пронесся разряд энергии.

Первым предупреждением о том, что все не так, как должно быть, стал испуганный вздох Илвы. Я оторвала взгляд от Бьорна как раз вовремя, чтобы увидеть, как она, спотыкаясь, отступает назад из круга рун, не сводя глаз с моей груди. Я посмотрела вниз, и меня охватил ужас, когда из раны хлынула кровь, ее было бесконечно больше, чем можно было ожидать от неглубокого пореза.

– О боги, - вздохнула я.
– Что происходит?

– Ты бросила ее!
– закричал Бьорн.
– Ты оставила ее там одну!

Едва он произнес эти слова, как рана разверзлась, невидимые пальцы впились в мою плоть и растянули ее в стороны. С моих губ сорвался пронзительный крик. Кровь потекла по груди и рукам, невидимые руки дергали меня то влево, то вправо.

– Фрейя!

Я взвыла в ответ, пытаясь вырваться из хватки бога, зная, что меня сочли недостойной и что сама Хлин собирается разорвать меня на части. Мои колени оторвались от земли, и богиня подняла меня в воздух, словно куклу, кровь хлынула потоками из раны, которая теперь доходила до кости, и стала видна белая часть грудины. В мышцы и кости вонзились когти, которые тянули и тянули.

– Илва, разорви круг!

Владычица Халсара лишь в ужасе охнула, но было уже поздно.

Грудная клетка распахнулась, обнажив пульсирующее сердце. Тук-тук. Тук-тук.

Я кричала и кричала, а потом неожиданно упала на землю. Задыхаясь, я зарылась пальцами в песок, уверенная, что жить мне осталось всего несколько мгновений.

– Фрейя?
– чьи-то руки схватили меня за плечи.

Я смотрела в испуганные глаза Бьорна и слышала крик Илвы:

– Ты проклятый дурак! Ты хоть представляешь, что ты мог натворить?

Бьорн проигнорировал ее, окинув взглядом мое тело.

– С тобой все в порядке?

Как он мог спрашивать об этом? Как он мог спрашивать, все ли со мной в порядке, когда у меня была разорвана грудная клетка. Как…

Мысль исчезла, когда я опустила взгляд на свое обнаженное тело - грудь была цела, за исключением тонкого белого шрама, ни капли крови не было на моей белой коже.

Невозможно.

– Я… - Во рту было ощущение, что он набит песком.
– Она… она…

– Она отмечена?
– Снорри неожиданно оказался рядом со мной, приподнял мои косы и зашарил под ними, ища знак.
– Хлин признала ее?

Он замолчал, когда Бьорн поднял мою левую руку. На тыльной стороне ладони был изображен щит алого цвета. Детали были непохожи на то, что мог бы изобразить смертный художник, и с каждым ударом моего сердца кровь в нем пульсировала.

– Она отмечена!
– прорычал Снорри. Схватив меня за запястье, он вырвал меня из рук Бьорна и поднял на ноги, выставив мою татуировку на всеобщее обозрение, пока я отчаянно натягивала лиф платья свободной рукой.
– Хлин признала свою дочь, и у нас есть наша дева щита!