Судьба начертанная кровью

Дженсен Даниэль Л.

Внутри моей груди нарастало давление. Мое тело дергалось то в одну, то в другую сторону, но я не могла освободиться. А мне нужно было дышать.

Хлин, взмолилась я, помоги мне!

Магия бурлила внутри меня, ожидая, когда я смогу ее использовать, но мои запястья были зажаты. А значит, моя магия была бесполезна. Я была бесполезна.

А мне нужно было дышать. Боги, мне нужно было дышать!

Над головой вспыхнул свет. Облако тепла омыло мое

лицо. Руки, удерживающие меня, ослабли.

Я забила ногами, пытаясь выбраться на поверхность, чтобы глотнуть воздуха, но столкнулась с мертвецом.

Где поверхность?

Где воздух?

Мое зрение померкло, когда грудь свело спазмом, рот открылся, чтобы втянуть воздух, которого здесь не было, и…

Чьи-то руки обхватили меня за плечи и потащили вверх. Моя голова вынырнула на поверхность как раз в тот момент, когда я сделала вдох, который едва не стал последним в моей жизни.

– Я сказал тебе вернуться в воду, а не поджигать весь этот проклятый флот!

Я была не в том положении, чтобы спорить, и только глотала воздух, пока Бьорн оттаскивал меня от берега. Подальше от яркого огня и отчаянных криков воинов Гнута, которые заливали пламя водой.

– У нас получилось, - сказал Бьорн, и щетина его подбородка коснулась моей щеки.
– Они отступают, чтобы спасти корабли. Смотри.

Он был прав. Воины высыпали из Халсара, убрав оружие в ножны и взяв ведра, десятки людей в бешеном ритме работали в унисон над спасением трех кораблей, которые мы подожгли.

Постепенно пламя угасало, но пока они стояли с ведрами в руках, воздух наполнился барабанным боем.

Из темноты улиц показались Снорри и его воины. Уже не разрозненные, неорганизованные и пьяные, мужчины и женщины двигались со щитами, сомкнутыми в стену, пробить которую будет непросто. Как один, они дошли до берега и остановились. И стали ждать.

По причалу шагал массивный мужчина в шлеме. Он снял с пояса топор, и у меня перехватило дыхание.

Битва еще не закончилась.

Несмотря на все смерти и разрушения, они собирались продолжать сражаться.

Я этого не стою, хотелось закричать мне. Я не стою всех этих смертей!

Но вместо того чтобы атаковать, здоровяк крикнул:

– Оставь себе свою деву щита, Снорри. Но знай, что каждый мужчина здесь умрет, прежде чем назовет тебя конунгом.

– Ваши смерти уже сотканы.
– Уверенность, прозвучавшая в этих словах, заставила меня вздрогнуть, и Бьорн на мгновение крепче прижал меня к себе, а затем расслабился, когда мы смотрели, как враг поворачивается спиной к Халсару.

Все было кончено.

Мы победили.

– Твоя первая победа, Рожденная в огне, - пробормотал Бьорн.

Сдерживая ухмылку, я поплыла к берегу, но от холода у меня свело мышцы. Я начала тонуть, но рука Бьорна обхватила меня.

– Я держу тебя.

Хотя каждый мускул в моем теле болел, мне удалось сказать:

– А я-то думала, что единственная твоя ценность - это внешность.

– Ты постоянно

говоришь мне, что я хорош собой, - ответил он, потянув меня обратно к берегу.
– Если ты не будешь осторожна, я начну думать, что твои намерения в отношении меня не слишком благородны.

– Не волнуйся, - пробормотала я, когда он вытащил меня на берег, камни впились мне в спину, и я подняла на него глаза.
– Твоя внешность недостаточно хороша, чтобы компенсировать твой язык.

В слабом свете я увидела, что он ухмыляется.

– Не стоит недооценивать мой язык, Фрейя. Особенно в темноте.

Несмотря на то что я замерзла почти до смерти, мои щеки запылали жаром.

– У тебя нет стыда.

– Я просто говорю правду, Рожденная в огне.

От холода мой мозг видимо замерз, потому что я не смогла придумать ответ. Раздраженная тем, что последнее слово осталось за ним, я попыталась встать. Но ноги подкосились.

Бьорн поймал меня прежде, чем мои колени ударились о камни, и притянул к себе на колени.

– Я замерзла.

– Ты в порядке.
– Бьорн опроверг свои слова, притянув меня к своей теплой груди.
– Кроме того, тебе нужно было помыться. От тебя воняло свиным дерьмом.

– Бьорн, - пробормотала я ему в шею, - Пошел ты.

Он засмеялся, и я почувствовала, как мои груди прижались к его груди, только тонкая ткань мокрой сорочки осталась между нами. Он был таким чертовски теплым, и я прижалась ближе, желая впитать его тепло в свое замерзшее тело.

Рука Бьорна легла мне на поясницу, и я обнаружила, что ощущаю каждое движение его пальцев, потому что они посылали острые ощущения глубоко в мое естество. В его прикосновениях было утешение, чувство безопасности, которого я никогда раньше не чувствовала с мужчиной, и мой вялый разум медленно перебирал причины, почему это происходит, ведь я почти не знала его, пока не пришла к выводу.

Это было потому, что в его прикосновениях не было требования.

Не было ощущения, что он намеревается что-то отнять у меня или использовать меня так, как это делали другие. Это прикосновение не имело никакой цели, кроме как прогнать холод. Напряжение покинуло мое тело, и я расслабилась в его объятиях, сосредоточившись на ровном биении его сердца. Постепенно дрожь унялась, пульс перестал биться как бешеный зверь, вышедший из-под контроля. Онемение отступило, к пальцам вернулась чувствительность, и я почувствовала твердые мышцы его спины под своей хваткой.

По многим причинам я не имела на это права, но, сами по себе, мои пальцы скользнули по шраму от ожога на его лопатке. Бьорн вздрогнул и глубоко вздохнул, отчего его заросшая щетиной щека коснулась моей чувствительной кожи. Между бедрами возникла боль, и я мучительно осознала, что моя задница, облаченная лишь в промокшее льняное белье, прижата к нему самым интимным образом.

Мое воображение рисовало альтернативный мир, в котором сегодня я была замужем за Бьорном. Я вошла в спальню Бьорна. Где именно Бьорн удовлетворял мою похоть, которую я всегда скрывала.