Судьба начертанная кровью
Шрифт:
Жаркий румянец залил мне грудь и лицо.
– Не льсти себе. Я не какая-то кокетливая девица, чьи бедра становятся мокрыми только потому, что какой-то идиот подмигнул ей.
Одна из проходящих мимо служанок услышала мои слова и ахнула. Бьорн сочувственно улыбнулся ей.
– Я говорил о фьорде, Фрейя.
– Затем он покачал головой.
– Какие же у тебя грязные мысли. Думаю, это меня развратит время, проведенное с тобой.
Служанка окинула нас взглядом и поспешила прочь. Если бы я совсем недавно не узнала, каково это, когда плоть горит, я бы поклялась, что все мое тело объято
– Пойдем, - сказал Бьорн, - пока ты не наполнила мой добродетельный разум разговорами о мокрых бедрах и твердых сосках.
– Я ничего не говорила о сосках, ты, пьяный идиот, - прошипела я, подхватывая два щита и направляясь за ним.
Бьорн вскинул руки.
– Видишь, Фрейя? Ты уже влияешь на меня, а я всего несколько минут в твоей компании. Какие гадости слетят у меня с языка после часа общения с тобой? Дня? Года? Ты погубишь мою добродетель.
– Единственное, о чем тебе стоит беспокоиться, - это о том, что я отрежу тебе язык, если ты не заткнешься, - огрызнулась я и зашагала впереди него к воде, не заботясь о том, что мои новые брюки забрызгиваются грязью, а рубашка уже промокла от нервного пота.
– Для большинства людей это была бы пустая угроза, - ответил он, - но ты женщина, которая держит свое слово, поэтому я буду беречь свой язык.
Я не думала, что это означает, что он намерен хранить молчание.
Обычно на пристани было много рыбаков и торговцев, которые приходили и уходили, но сегодня здесь было тихо, как в могиле, - жители Халсара занимались восстановлением домов, пострадавших от пожаров, устроенных людьми Гнута.
Мои ноги гулко стучали по причалу, когда я шагала к дальнему концу фьорда, сверкающему стальной синевой. Хотя весенний воздух был прохладным, а вершины окружающих гор все еще были покрыты снегом, солнце над головой было достаточно теплым, чтобы я не пожалела, что оставила свой плащ в большом зале. На самом деле, было достаточно тепло, чтобы…
Я обернулась, чтобы увидеть, как Бьорн сбрасывает рубашку на причал, обнажая свои твердые мускулы и татуированную кожу. Поставив щиты у ног, я скрестила руки.
– Волнуешься, что упадешь?
– Я отказалась произносить слово «мокрый».
– Нет.
– Он засунул большие пальцы за ремень, брюки спустились достаточно низко, чтобы обнажить рельефные мускулы, исчезающие в них. Рана, полученная им прошлой ночью, исчезла, предположительно исцеленная магией Лив. Осознав, что пялюсь на соблазнительный вид его голого торса, я перевела взгляд на его лицо, жестом показывая на сброшенную рубашку.
Он лишь пожал плечами.
– Я редко дерусь в рубашке.
На этот раз я закатила глаза совершенно естественно.
– Значит, это часть твоей стратегии? Отвлекать врага своими мышцами, чтобы потом убить его, пока он будет любоваться твоим великолепием?
– Каждый раз поражаюсь, как хорошо это работает, - согласился он.
– Можно подумать, что когда я бегу к ним с боевым кличем, они комментируют горящий топор, но нет. Они всегда говорят: Посмотри, какие у этого Бьорна красивые мышцы. Если я выживу в этой битве, я поклянусь пить меньше медовухи, чтобы мой живот был похож на его.
Я нахмурилась, раздосадованная
– Почему тогда?
– Потому что ткань горит.
– Он ухмыльнулся.
– Так что я либо снимаю ее заранее, либо приходится срывать ее посреди боя.
– Кожа не горит, - категорично заявила я, точно зная, что носили воины, когда сражались.
– Как и сталь. Так что либо ты тщеславен, либо глуп.
Бьорн широко раскинул руки.
– Мне надо выбрать?
– Действительно, зачем, - проворчала я, нагибаясь, чтобы поднять щит и крепко сжать его.
– Снорри приказал тебе научить меня сражаться в стене щитов. Можешь приступать к этому прямо сейчас.
– Да, правительница Халсара.
– Он поднял свои зеленые глаза к небу.
– В стене щитов ты должна держать щит.
– Правда?
– сказала я.
– Этого я не знала.
– Ты должна держать щит долгое время.
– Он низко наклонился, его нос оказался на расстоянии меньше ладони от моей уже дрожащей руки, затем встретил мой взгляд с приподнятыми бровями.
– Подозреваю, что ты не сможешь держать его дольше пяти минут.
Он повернулся и отошел на несколько шагов назад по причалу, после чего опустился на задницу. Затем он свернул рубашку и использовал ее в качестве подушки, лег на спину и закрыл глаза, намереваясь, похоже, позагорать, пока я буду стоять здесь, дрожа и потея.
Высокомерный урод!
– Подними руку, Фрейя, - сказал он, хотя никак не мог меня видеть.
– Ты защищаешь свое сердце, а не колени.
Засранец! Я подняла щит повыше, скрежеща зубами, хотя рука запротестовала от напряжения. Но я сделаю это. Сколько бы времени мне ни пришлось стоять здесь. Может, я и не так представляла себе обучение воинов, но это не означало, что я сдамся.
Я справлюсь, тихо проговорила я. Я смогу.
Проходили минуты, и с каждой из них я молилась, чтобы Бьорн сказал, что прошло достаточно времени. Что я доказала свою состоятельность.
Но он ничего не говорил. Я не была уверена, что он вообще не заснул. На берегу собиралось все больше и больше людей, они наблюдали за происходящим и хихикали, как будто все это было большой шуткой. Даже дети присоединились к ним - несколько из них держали щиты дрожащими руками, высмеивая мои усилия.
Я вышла из себя.
– Вставай!
– рявкнула я.
– Ты здесь для того, чтобы учить меня, а не дремать на солнышке. Я хочу заняться чем-то другим.
Бьорн приоткрыл один глаз.
– Ты думаешь, так бывает в бою? Ты устаешь и объявляешь врагу: Я устала. Давай вместо этого займемся чем-нибудь другим. Давай зажарим курицу и выпьем по кубку, пока моя рука не отдохнет.
– Он сел прямо.
– Если в бою тебя покинут силы, Фрейя, ты умрешь.
– Я знаю, - процедила я сквозь зубы.
– Но я хочу, чтобы ты проверил мою силу другим способом.
– Хорошо.
– Он поднялся на ноги и взял второй щит.
– Готова?