Судьба начертанная кровью

Дженсен Даниэль Л.

– Это правда, что ты убил кучу воинов Гнута? — требовательно спросил Лейф.
– А потом поджег его корабли?

Бьорн покачал головой.

– Я лишь обеспечил огонь. Их подожгла Фрейя.

Услышав мое имя, Лейф отвернулся от брата и оглядел меня с ног до головы. Я ответила той же любезностью. Он был лишь немного выше меня и довольно худощав, его волосы были светло-золотистыми, а глаза скорее голубыми, чем зелеными. У них были одинаковые высокие скулы и квадратная челюсть, хотя Лейфу предстояло подождать еще несколько лет, прежде чем он сможет

отрастить бороду. Я подозревала, что с возрастом он превратится в привлекательного мужчину, хотя ему и не хватало почти неземной красоты Бьорна. Это заставило меня задуматься, как выглядела мать Бьорна, ведь, должно быть, именно она подарила ему смуглый цвет кожи.

– Значит, ты и есть дева щита?
– спросил он и, не дожидаясь ответа, добавил: - Полагаю, я должен поздравить тебя с браком с моим отцом.

В его тоне не было абсолютно никакой радости, что, пожалуй, было справедливо, учитывая, что Илва была его матерью, но я слегка кивнула.

– Спасибо.

Он нахмурился, а затем отвернулся от меня к своему брату.

– Мы поймали шпиона.

Бьорн переступил с ноги на ногу, прищурив глаза.

– Какого шпиона?

Пожилой воин, мужчина со смуглой кожей и темными волосами с серебряным отливом, закрученными в узел за головой, шагнул вперед.

– Мы не знаем. Никто ее не узнает, и она отказывается говорить.

– Ты должен был поджечь ее ноги, Рагнар.
– Илва положила руку на плечо Лейфа.
– Тогда она спела бы для тебя.

Воин подергал себя за бороду, которая была достаточно длинной, чтобы серебряные кольца на ней касались его кольчуги на груди.

– Я подумал, что лучше привести ее к ярлу, госпожа.

– Возможно, она не шпионка, - вмешался Бьорн.
– Возможно, она не говорит на нашем языке.

Рагнар фыркнул.

– Она понимает достаточно хорошо. И она пыталась сбежать. Дважды.

– Достаточно убедительное доказательство для тебя, Бьорн?
– Голос Илвы был слащавым, и Лейф бросил на нее косой взгляд.

– Это был справедливый вопрос, мама.

Она фыркнула.

– Ему просто не нравится мое предложение пытать женщину.

– В то время как ты, похоже, наслаждаешься этой мыслью, - проворчал Бьорн.

Лейф вскинул худые руки, на его лице было заметно раздражение.

– Вы двое вечно деретесь, как загнанные в угол кошки. Отец, как ты терпишь их постоянные склоки, я не понимаю. Ты должен положить этому конец ради всех нас.

– Для этого нужно заткнуть им обоим рот кляпами. Или вырезать языки.
– Снорри махнул на них рукой.
– Вы оба, помолчите, хотя бы раз. Рагнар, приведи пленницу, и мы посмотрим, что она скажет в свое оправдание.

Я нашла все происходящее захватывающим. Лейф и Снорри, очевидно, были хорошо осведомлены о конфликте между Бьорном и Илвой, хотя Лейф, казалось, был больше обеспокоен этим, что наводило на мысль, что он чаще выступал в роли миротворца. Как я впишусь в эту смесь личностей? Мое присутствие улучшит ситуацию? Или станет еще хуже?

Хуже, подумала я,

не упуская из виду, что Лейф бросил на меня косой взгляд, когда Рагнар покинул большой зал. Старый воин вернулся через несколько минут с женщиной, лицо которой было скрыто мешком, а запястья связаны. На ней было невзрачное коричневое платье, спереди испачканное кровью, а подол весь в грязи. Светло-каштановые волосы с седыми прядями свисали на спине.

Снорри поднял руку и стянул мешок с ее головы, открыв перед нами пожилую женщину с бесцветными глазами. Она моргнула, глядя на меня.

А потом ее голова слетела с шеи.

В нос ударил запах жженых волос и плоти, когда ее тело рухнуло на землю, а из почти прижженного обрубка потекла кровь.

Я отшатнулась назад, когда Илва вскрикнула и прикрыла глаза Лейфа одной рукой, но он с раздражением оттолкнул ее, переводя взгляд с трупа на своего брата.

– Объяснись, - прорычал Снорри Бьорну, который уже опустил свой топор, скрестив руки и застыв на месте.

– Ее зовут Ранхильда. Она присягнула Харальду, и, - он потянулся вниз, чтобы разорвать заднюю часть ее платья, открыв алую татуировку глаза, - она дитя Хёнира¹⁴.

Я прижала руку ко рту, уставившись на голову, покоящуюся у моих ног. Дети Хёнира умели говорить с теми, кто носил их знаки, и показывать им видения. И Ранхильда видела меня.

– Разве ты не проверил ее метки?

Снорри потребовал от Лейфа, щеки которого раскраснелись, когда он ответил:

– Я не собирался прикасаться к старухе.

– Твоя мораль противоречит здравому смыслу!
– Снорри поднял руку, чтобы ударить младшего сына, но вместо этого сплюнул на пол.

– Если повезет, я убил ее до того, как она смогла послать ему видения, - сказал Бьорн.
– Иначе твой самый опасный враг уже знает, что твоя дева щита найдена.

– То, что она видела, ничего не значит!
– огрызнулась Илва.
– Харальд и так скоро узнал бы о Фрейе, но ради того, чтобы держать его в неведении еще неделю или две, ты лишил нас возможности узнать о нем хоть что-то. Мы могли бы заставить Ранхильду говорить!

– Вряд ли, учитывая, что у нее нет языка, а Харальд - единственный, кто связан с ней.

Я тяжело сглотнула.

– Что это значит?

Его зеленые глаза встретились с моими.

– Он постоянно носит ее высушенный язык на шнурке у себя на шее. Он - единственный человек, с которым она могла говорить.

Мне стоило большого труда удержаться от рвоты.

– Он вырезал его?

Бьорн покачал головой.

– Это сделал ее бывший хозяин. Харальд снял язык с его шеи, когда убил его.
– Его взгляд переместился на Илву.
– Харальд узнает о ней, да. Но любая отсрочка дает нам время подготовиться. Время заключить союзы, чтобы мы могли защититься от его нападения, которое обязательно произойдет. Он не хочет видеть Горные земли объединенными под твоей властью, особенно если учесть, что ты планируешь принести войну в Северные земли.