Судьба начертанная кровью

Дженсен Даниэль Л.

Не то чтобы я могла расслабиться.

Это было невозможно, потому что интимность этого момента не укрылась от меня. Я была женой другого мужчины. И не просто чужой, а женой его отца.

И все же я не отстранилась.

Отблески костра плясали на руках Бьорна, сухожилия выделялись на фоне загорелой кожи, испещренной крошечными белыми шрамами, многие из которых выглядели так, словно это были ожоги. Мой взгляд прошелся по его мускулистым предплечьям, изучая все татуировки - черные, потускневшие от времени, они, должно быть, были у него уже много лет. Я задалась вопросом,

имеют ли они для него значение или являются просто украшениями, приглянувшимися ему, но воздержалась от вопроса.

Я не хотела нарушать момент. Не хотела делать ничего такого, что заставило бы его убрать свои руки от моей. Не потому, что боль ослабевала от его заботы, а потому, что уменьшающаяся скованность в пальцах сменялась растущим напряжением в моем сердце.

Ты проклятая дура, Фрейя. Идиотка, которая заслуживает пощечины за то, что вожделеет того, чего не может иметь.

Мало того что тело игнорировало мои наставления, так еще и боль усилилась, а вместе с ней ожило и мое воображение. В голове мелькали образы Бьорна без рубашки. Без брюк. Без всякой одежды между нами, его руки на моем теле и его губы на моих.

Прекрати, умоляла я свое воображение, но Фрейя, владевшая этими мыслями, лишь ухмылялась и подкидывала еще больше.

Мое воображение было проклятием.

Оно всегда было проклятием, вселяя в меня ложную веру в то, что то, что оно создает, может стать реальностью, что всегда приводило к разочарованию. Как бы я ни была недовольна выбором отца выдать меня замуж за Враги, я все равно мечтала об удовольствиях, которые испытаю в брачную ночь, и мое воображение подпитывали истории, рассказанные мне другими женщинами. Реальность отрезвила меня, потому что Враги лишь потребовал, чтобы я разделась, а затем перегнул меня через кровать и обслужил, как лошадь, кончив в считанные мгновения и оставив после себя лишь холодную и глухую пустоту.

– Глубокие мысли для позднего часа, - мягко сказал Бьорн, и я подняла глаза, чтобы встретиться с его взглядом, чувствуя себя застигнутой врасплох, несмотря на то что воспоминания о Враги победили похоть, пылавшую в моем теле.

Хотя теперь я сгорала от смущения.

– Я ни о чем не думала.
– Я выдернула руку из его хватки и спрятала ее в складках плаща.
– Спасибо за помощь. Боль значительно уменьшилась.

Бьорн пожал плечами.

– Это ерунда.

Если бы только это было так.

– Прошу прощения, - добавил он через мгновение.
– За то, что было раньше. Ты пыталась понять, в какой роли видит тебя мой отец, а я перевел разговор на свои собственные претензии, лишив тебя этой возможности.

Я пожала плечом, почему-то не в силах встретить его взгляд.

– Он не собирался мне ничего рассказывать.

– Думаю, это потому, что он не знает.
– Подняв палку, Бьорн ткнул в огонь и низким голосом добавил: - Он знает о войнах, набегах и переиначивании историй о богах в своих целях. Но как ты сможешь вдохновить Горные земли присягнуть

ему как конунгу? Думаю, он в таком же неведении, как и мы с тобой.

Я прикусила нижнюю губу, ночной воздух стал еще холоднее, чем минуту назад.

– Тебе следует отдохнуть, - сказал он, поднимаясь на ноги.
– Завтра перед рассветом мы снимемся с лагеря и отправимся в путь.

Расстелив свои меха, я легла и натянула на себя толстую шкуру, не сводя глаз с тлеющих углей. Без нашего разговора в лагере было тихо, только треск тлеющих дров, ветер в сосновых ветвях и слабый храп одного из воинов.

Поэтому невозможно было не заметить хруст ломающихся костей, наполнивший воздух.

Поднявшись на ноги, я с ужасом увидела, как один из воинов, стоявших на страже, рухнул в круг света костра с топором, всаженным в череп. Не успела я выкрикнуть предупреждение, как среди деревьев появились воины с лицами, покрытыми боевой раскраской, и оружием, сверкающим на свету; их боевые кличи наполнили мою грудь чистейшим ужасом.

– Убейте деву щита!
– кричал один из них.
– Убейте всех женщин!

Одна из рабынь бросилась прочь, с криком пытаясь убежать. Не успела она сделать и двух шагов, как один из мужчин полоснул ее по спине. Она умерла, еще не коснувшись земли, и глаза воина устремились ко мне.

Инстинкты взяли верх.

Вскочив на ноги, я выхватила меч, а затем нагнулась, чтобы поднять щит - страх придал сил моей руке. Они хотели, чтобы я была мертва. Значит, именно меня им придется убить.

– Хлин, - закричала я, - дай мне свою силу!

Магия наполнила меня, затем выплеснулась из руки и окутала щит, озарив ночь ярким серебристым светом. Все взгляды обратились ко мне, а затем атакующие с ревом ринулись вперед. Не просто несколько мужчин и женщин, а десятки, высыпавшие из-за деревьев, с глазами, полными жажды убийства.

А я стояла одна.

Или мне так показалось.

Рядом со мной появился еще один щит, и я повернулась, чтобы увидеть Бьорна рядом со мной, его топор ярко горел. Его лицо было забрызгано кровью, но он ухмылялся.

– Выше щит, Рожденная в огне.
– Затем, уже громче, он крикнул: - Стена щитов!

Другие воины поспешили занять позиции, Снорри в том числе. Щиты сомкнулись, образовав круг, внутри которого притаились Илва, Стейнунн и рабы. Хотя я чувствовала их ужас, мой исчез. Вместо него дикий, яростный вызов питал мою силу. И моя магия.

Сияние выплеснулось наружу, охватив сначала щит Бьорна, а затем и остальных, распространяясь, как прилив, пока стена щитов не засияла сплошным кругом.

Однако враг не колебался.

То ли потому, что они не знали, на что способна сила Хлин, то ли потому, что были слишком захвачены яростью боя, чтобы заботиться об этом, но враги мчались к нам, как волна из щитов, топоров и клинков. Столкновение было оглушительным: моя магия отбросила их назад с такой силой, что они столкнулись со своими товарищами, сбив их с ног. Крики и треск ломающихся костей наполнили ночь, а затем Снорри крикнул: