Судьба начертанная кровью

Дженсен Даниэль Л.

– Где мазь Лив?
– спросил Бьорн.
– Ты должна использовать ее каждый день.

Мысль о том, чтобы искать ее, показалась мне утомительной.

– Она мне не нужна.

– Нужна.

– Я не знаю, где она.
– Посмотрев на него, я добавила: - Это ты ранен.
– Я не солгала, учитывая, что половина его лица была покрыта засохшей кровью, рукав пропитался алым, и я была уверена, что у него полно других синяков после битвы с ярлом-драугом.

– Ты права, - ответил он.
– Мало того, что мне очень больно, так

еще и этот порез, - он коснулся лица, - был нанесен ржавым клинком драуга и, скорее всего, загноится, испортив мою внешность. А я знаю, как ты ценишь ее, Рожденная в огне, потому что ты уже дважды говорила мне об этом.

Невозможно было не закатить глаза.

– Я просила тебя позволить мне позаботиться о твоих ранах. Ты сказал, что все в порядке.

– Я передумал.

Вздохнув, я встала на колени, мои уставшие мышцы протестовали против движения, когда я приподнялась, чтобы посмотреть на рану. Чуть ниже линии роста волос тянулся порез длиной с мой мизинец и, скорее всего, глубиной до кости. Его следовало бы зашить, но у меня не было инструментов. Покопавшись в сумке, я достала чистую тряпку, которую смочила водой, а затем стерла всю кровь.

Трудно было сосредоточиться, когда его дыхание касалось моего горла, а его кожа была горячей под моими холодными руками.

– Это от лезвия?

– Ржавого лезвия.

Нахмурившись, я покачала головой.

– Когда мы доберемся до Фьяллтиндра, надо будет найти травы, чтобы лучше очистить это. Возможно, подойдет гвоздика, - добавила я, вспомнив, что видела ее среди специй, которые несли рабы Снорри.

– В мази Лив есть гвоздика.

– Верно, - пробормотала я, потянувшись в сумку, и моя рука нащупала маленькую баночку, но тут же замерла.
– Ах ты, задница.

– Вечно ты обзываешься.
– Бьорн скользнул рукой в сумку, где моя рука сжимала горшочек с мазью, и его пальцы обхватили мои. От этого ощущения по коже пронеслись искры, и мой желудок сделал сальто, когда он вытащил наши руки из сумки.

Разжав мои пальцы, он извлек мазь из моей хватки и открыл ее большим пальцем.

– Мне повезло, что ты ее не потеряла. Или, - он взял немного и размазал по своему порезу, - повезло тебе, потому что теперь мое лицо спасено.

– Ты такой тщеславный.
– Я опустилась на землю, прислонившись спиной к стене, и скрестила руки.
– Это неправильно, когда мужчина так беспокоится о своей внешности.

– Это ты сказала, что думала, будто Бальдр наконец-то освободился от Хель, когда впервые увидела меня, - ответил он, взяв мою руку и нанося мазь на мою покрытую шрамами ладонь.
– А еще ты думала, что я ослепляю своих врагов красотой, нападая на них без рубашки. И…

– Я ненавижу тебя.

– Если бы только это было правдой, - пробормотал он, его сильные пальцы впились в жесткие шрамы моей руки, прогоняя холод и боль и заменяя их чем-то другим. Желанием ощутить их прикосновение к остальным

частям моего тела.

Желанием прикоснуться к нему.

Я ничего не сказала, только смотрела, как он продолжает массировать мою руку долгое время после того, как мазь впиталась в мою покрытую шрамами кожу. Затем он перевернул ее, прослеживая извилистые линии второй татуировки, которую подарила мне Хлин. Чтобы прервать молчание, я спросила:

– Интересно, как она должна была выглядеть?

– Может быть, именно так, - возразил он, взяв мою вторую руку и изучая алый щит, вытатуированный на тыльной стороне ладони, линии которого пульсировали с каждым ударом моего сердца.
– Боги предвидели, что ты возьмешь мой топор. Что твоя кожа сгорит. Именно поэтому они сказали, что твое имя родится в огне.

– Если только я не поступила иначе, чем они ожидали, - сказала я.
– Если только я не изменила судьбу, которую Норны запланировали для меня. Может быть, именно поэтому татуировка искажена, потому что с того момента путь, который они видели для меня, перестал существовать.

– Только боги могут ответить на этот вопрос.
– Бьорн заколебался, все еще держа меня за руку.
– Или провидица.

– Знаешь кого-то?
– спросила я и тут же пожалела об этом, когда он опустил мою руку.
– Мне жаль.

– Не стоит. В том, что случилось с моей матерью, нет твоей вины.

И это явно не то, о чем он хотел говорить. Я ломала голову, как бы сменить тему, чтобы не чувствовать себя неловко, и наконец выпалила:

– Что изображено на твоей татуировке?

Бьорн удивленно вздохнул.

– Какой именно?

– Ту, что сделал тебе Тир, очевидно.

– Эту вряд ли можно спрятать.
– Он бросил на меня косой взгляд, и уголок его рта снова приподнялся.
– Я думал, ты имеешь в виду ту, что у меня на заднице.

Мой подбородок задрожал от усилия, которое потребовалось, чтобы не рассмеяться.

– Я уже знаю, что там изображено.

– Откуда ты можешь знать?
– Обе его брови поднялись.
– Ты подглядываешь за мной, когда я моюсь, Рожденная в огне?

– Это сложно, учитывая, что ты этого не делаешь.
– Сохраняя спокойное выражение лица, я добавила: - И мне не нужно ее видеть, чтобы понять, что там изображены плохие решения, которые ты принимаешь, когда пьян, в то время как я думаю, что Тир более тщательно подходил к выбору, когда помечал тебя.

Откинув голову назад, Бьорн рассмеялся, и насыщенный звук наполнил туннель эхом.

– Ты - богиня среди женщин, - наконец сказал он, вытирая слезы с глаз.
– Тогда посмотри сама.

Он повернулся ко мне спиной и опустил голову, обнажив шею. Его рост не позволял мне хорошо рассмотреть, поэтому я встала на колени и, придерживая его волосы с одной стороны, наклонилась ближе.

– Больше света.

– Такая требовательная, - пробормотал он, но поднял топор, чтобы осветить кожу.