Судьба начертанная кровью
Шрифт:
Прелюбодейка.
Это слово заставило меня скривиться, но в то же время вызвало желание плюнуть от злости, потому что оно не отражало действительность. Мы со Снорри не были по-настоящему женаты, поэтому мои чувства к Бьорну не были изменой супружеским клятвам. Но это определенно было нарушением клятвы на крови, которую я дала.
Я нахмурилась: хотя я не забыла о слове, которое дала в ночь свадьбы, меня больше волновали последствия, которые обрушатся на мою семью, если я нарушу его, чем последствия магии. Сможет ли заклинание, наложенное Илвой, удержать меня от нарушения
Это не имеет значения, напомнила я себе. Ты не собираешься этого делать.
Бьорн выбрал именно этот момент, чтобы оглянуться ко мне.
– Ты тихая.
– Нечего сказать.
– Я поморщилась от упущенной возможности, когда он пожал плечами и снова повернулся лицом вперед.
Когда мы выйдем из этих туннелей, будет легче, потому что мы не будем одни, и не будет соблазна. Даже когда эта мысль пронеслась у меня в голове, я поняла, что обманываю сама себя. Напряжение между нами никуда не денется, а поскольку Снорри настаивал на том, что Бьорну предначертано богами охранять каждый мой шаг, мы постоянно будем вместе, а значит, постоянно будем подвергаться искушению.
Смирись с этим, сурово сказала я себе. Ты не животное, чтобы тобой управляла похоть. Перестань думать об этом, и все пройдет.
Только дурак будет думать о сексе. Были гораздо более насущные проблемы, например, что произойдет, когда я доберусь до вершины горы для этого ритуала. Куда более насущные вопросы, например, почему именно мне, из всех детей богов, суждено сыграть столь важную роль и как я выполню то, что было мне предначертано. Вот о чем мне следовало думать.
Но мой разум уклонялся от этих вопросов, потому что все это казалось мне неподвластным. Что толку зацикливаться на том, чего я не понимаю и на что не могу повлиять? Это только доведет меня до безумия, особенно в этот момент, когда нет никакой возможности узнать ответы на все эти вопросы.
Если спрятаться от этого, оно не исчезнет.
Я проигнорировала эту мысль и посмотрела на Бьорна, который вел меня за собой. У меня сжалось в груди, когда я оценила его широкие плечи и узкую талию, рукава кольчуги, обнажавшие крепкие мышцы предплечий. Он держал топор чуть поодаль от себя, чтобы не поджечь штаны, и я восхитилась тем, с какой сосредоточенностью он, должно быть, поддерживал постоянное горение своей магии. Усилия, которые он прилагал, должны были быть изнурительными.
Это восхищение беспокоило меня, потому что то, что я чувствовала… это было не только физическое влечение. Он мне нравился. Мне нравилось, что он одновременно ужасающе безжалостен и душераздирающе добр. Мне нравилось, как он смешит меня и что его остроумие заставляет всегда быть начеку. Мне нравилось, что в его присутствии я чувствую себя не только защищенной, но и сильной. Я хотела быть рядом с ним, и меня пугало, как могут разрастись мои чувства, если я буду продолжать питать это желание.
Поговори
Да помогут мне боги, но это было логичным поступком. Бьорн мог потерять столько же, сколько и я, предав своего отца, если бы мы поддались напряжению между нами. Возможно, если бы мы обсудили этот вопрос и пришли к единому мнению, что не будем делать ничего подобного, то избавили бы себя от многих душевных терзаний.
Скажи что-нибудь, убеждала я себя. Сейчас самое время.
Мои губы приоткрылись, но вместо того, чтобы сказать что-нибудь важное, я лишь зашипела, как рыба, словно у меня отнялся язык. Что, если я ошибаюсь? Что, если это влечение совершенно одностороннее, и признание в моих чувствах приведет его в ужас? Мысленно я представила, как говорю: Бьорн, я знаю, что замужем за твоим отцом, но нам нужно обсудить то, что мы оба хотим раздеться догола и заняться сексом, и взгляд паники и отвращения, наполняющий его глаза, пока смущение медленно засыпает меня курганными камнями.
Лучше так, чем иначе, прошептал голос. Перестань быть такой трусихой и поставь вопрос ребром.
Собравшись с духом, я позвала:
– Бьорн…
Но он указал вверх, туда, где слабый отблеск солнечного света освещал стены.
– Похоже, мы достигли вершины.
Впервые за целую вечность я вдохнула чистый горный воздух. Мы добрались до Фьяллтиндра.
А это означало, что момент, когда нужно говорить и действовать, остался позади.
Волна облегчения захлестнула меня, и, протиснувшись мимо Бьорна, я почти бегом поднялась по последней лестнице и оказалась на вершине горы.
Все вокруг было затянуто облаками и туманом, и я ждала, пока глаза приспособятся, чтобы случайно не упасть с края обрыва, на который я только что с таким трудом забралась. Когда я сморгнула жгучие слезы, в поле зрения появились деревья и земля, покрытая легкой снежной пылью.
На этой земле стоял мужчина, который уставился на меня широко раскрытыми глазами и с открытым ртом.
– Как…?
– сказал он, протягивая руку, чтобы дотронуться до меня, словно желая убедиться, что я существую.
– Как…?
– Драуги повержены, - объявил Бьорн, шагнув рядом со мной и заставив мужчину отшатнуться назад.
– За это ты можешь поблагодарить Фрейю, Рожденную в огне, дочь Хлин и правительницу Халсара.
Я закусила щеку, всем сердцем желая избавиться от последнего титула.
Мужчина, который, судя по одежде, был служителем храма, пораженно уставился на нас обоих, а потом прошептал:
– Она победила драугов?
– Именно так я и сказал, да.
– Бьорн оперся локтем о каменную конструкцию, прикрывавшую лестницу, по которой мы спустились.
– Похищенные богатства храма в пределах досягаемости, и я бы поостерегся оставлять их там, найдется много охотников поживиться.
Священник моргнул, затем покачал головой.
– Воистину, это деяние богов.
Бьорн открыл было рот, но я наступила ему на ногу, не желая так скоро пересказывать сильно приукрашенную версию событий. Кроме того, я поднялась сюда с определенной целью и хотела довести дело до конца.