Судьба семьи Малу
Шрифт:
Альбер сел на свое место, открыл папку со сметами, какое-то время пытался работать, потом бросил и, открыв дверь в мастерскую, позвал:
— Можно тебя на минуту, Эмиль?
Ален понимал, что был причиной всего этого. Он старался догадаться, чем провинился перед г-жой Жамине. Он всегда был с ней очень вежлив. Он даже охотно согласился бы делать для нее покупки, настолько ему нравился этот дом и так ему хотелось в нем остаться.
Оба хозяина стояли в углу мастерской, как можно дальше от рабочих, и разговаривали вполголоса. М-ль Жермена, вероятно, догадывалась
Было около шести. Еще несколько минут — и Ален сложит карточки, наведет порядок в ящиках и наденет пальто. Почему у него вдруг появилось предчувствие, что сегодня все будет иначе, чем в другие дни?
Он видел Альбера Жамине только со спины, но уже по тому, что плечи его были опущены, можно было догадаться, что он побежден, и если еще сопротивляется, то только для очистки совести.
М-ль Жермена уже сняла свой вязаный жакет и убирала его в стенной шкаф. Ален колебался, одеваться ли ему, но тут в контору вошел Альбер. Брат его остался в мастерской, делая вид, что занят работой.
— Вы не задержитесь на минутку, господин Ален?
Ноги у молодого человека обмякли. Он чуть было не произнес, чтобы покончить с этим:
«Я понял… Я ухожу…»
Разве ему не казалось чудом, что он сразу нашел это место, что с такой легкостью приобщился к теплу этой конторы? Он уже успел полюбить свои карточки. Накануне он принял по телефону срочную статью, которую диктовали из Парижа.
— До свидания, господин Альбер. До свидания, господин Ален.
Она протянула ему руку прежде, чем надеть перчатку, и отвернулась, заметив у него на глазах слезы.
Теперь в комнате оставались лишь двое мужчин, вернее, мужчина и юноша. Ошибался ли Ален? Но он мог поклясться, что чувствовал чье-то присутствие за дверью в коридоре, что г-жа Жамине была здесь, подслушивала, шпионила.
Г-н Альбер, вероятно, почувствовал то же, потому что, покашливая, прежде чем начать говорить, он два-три раза посмотрел на дверь.
Алену было его немного жаль. Ему хотелось помочь своему патрону. Он силился улыбнуться, глядя на него.
— Послушайте, господин Малу… Впервые он назвал его так.
— Когда вы появились здесь, на прошлой неделе, я был, конечно, немного удивлен, но подумал, что при нынешних обстоятельствах вы, разумеется, должны зарабатывать себе на хлеб. И несмотря на некоторые возражения…
Возражения г-на Эмиля, черт побери!
— …я настоял на том, чтобы дать вам испытательный срок. Должен признаться, я ни в чем не могу упрекнуть вас там, где дело касается вашей работы.
Теперь он был больше взволнован, чем Ален. Ален уже понимал, что здесь ему больше не бывать. Все начинается сначала.
— Когда я брал вас на работу, я не был в курсе известных обстоятельств, которые мне трудно изложить, но, думаю, вы меня поймете. К сожалению, кроме вас, из города уехали не все члены вашей семьи. Не принимайте это за упрек. Очевидно, в этом не ваша
— Понимаю.
Его собеседник сделал знак, что еще не кончил.
— Как раз сегодня, во второй половине дня, произошла неприятная сцена, о которой вы еще не знаете. Моей жене сообщили подробности по телефону.
Ален вспоминал, что слышал, как во втором этаже звонил телефон, незадолго или сразу после четырех часов.
— Я предпочел бы, чтобы вы разрешили мне не рассказывать эту историю. К тому же это меня не касается и другие возьмут на себя труд поставить вас в известность.
— Моя сестра?
Г-н Альбер утвердительно кивнул.
— Добавлю только, что моя жена училась вместе с госпожой Фабьен в пансионе, что это ее лучшая подруга. Теперь, я думаю, вы согласитесь со мной, если я вам скажу, что как для вас, так и для нас…
— Благодарю вас…
— Минутку…
Ален уже направился к вешалке.
— Очевидно, раз мне не в чем вас упрекнуть, я должен уплатить вам жалованье за месяц.
Г-н Альбер хотел что-то добавить, но он смотрел на дверь, и чье-то присутствие, которое угадывалось там, мешало ему говорить. Он вынул банковские билеты не из своего кошелька, а из кассы, потому что это был расход, оплачиваемый конторой.
— Мне все это очень неприятно, — признался он вполголоса.
— Благодарю вас, господин Альбер. Я вас очень хорошо понимаю и отдаю себе отчет в том, что виноват перед вами.
Он не хотел при нем расплакаться, но чувствовал, что к глазам подступают слезы.
В мастерской г-н Эмиль повернулся к нему спиной.
— Картотека в полном порядке, — сказал Ален. — В левом ящике лежат текущие изменения в адресах. Список полный.
И это было все. Если бы не дверь, они, конечно, еще поговорили бы, но им пришлось просто пожать друг другу руки.
— До свидания, господин Альбер. И спасибо!
Ну да, спасибо. Он должен был поблагодарить его. Он неловко вышел, задев наличник двери, и, очутившись во дворе, поднял воротник пальто, шмыгнул носом и засунул руки в карманы.
Мокрый снег все еще падал, и у него не хватило мужества задерживаться на улице. Ему хотелось вытянуться дома на своей кровати, лечь, не поужинав.
Но мог ли он еще считать своим домом пансион «У трех голубей»? Типография и гостиница составляли в его понятии единое целое, одно было продолжением другого.
Сказать ли сейчас Мелани, что он потерял место? Поймет ли она, что это не по его вине? Что он делал все возможное, чтобы там остаться?
Можно было подумать, что на пути, по которому он шел, все стены были специально обклеены желтыми объявлениями. Никогда раньше он не замечал столько заборов, столько щитов с афишами. Эти желтые объявления выделялись на фоне старых, так как были недавно повешены. Ален увидел, как, несмотря на погоду, какой-то старый господин отмечал что-то в записной книжке.