Судьба страха
Шрифт:
Кэнди взвизгнула.
— А сегодня вы в голосе, правда, — сказал я. — Но, Кэнди, милая, бросьте. Вам совсем ничего не грозит. Все, что требуется от мисс Щипли, — это назвать мне шифр к сейфу, и я уйду так спокойно, что вы и следов моих здесь не сыщете. — Я подвигал пивной баночкой вверх и вниз.
— Щипли! — крикнула Кэнди, умоляюще глядя на постель. — Ради Бога, дай ты ему шифр к сейфу!
Мисс Щипли еще крепче сжала губы.
Я открыл Кэнди рот и влил в него немножко пива. Она поперхнулась и выплюнула
— Ради Бога, я не знаю, что хочет делать это чудовище! Ну, Щипли-и, Щипли-и, пожалуйста!
Я прикоснулся ладонью к подбородку Кэнди и стал нежно массировать его круговыми движениями. Она глядела на меня с ужасом. Опустив глаза и увидев себя голую, она задергалась.
Я протянул руку к ее животу и погладил его теми же круговыми движениями ладони. Затем, круг за кругом, я стал сдвигать руку все ниже и ниже. У самой промежности я остановился, снова поднялся на ноги и сделал глоток пива. Потом небрежно подошел к шкафчику с пластинками и, поставив пиво на стол, начал просматривать коллекцию.
Две пары глаз следили за мной, как две птички за змеей.
Я читал этикетки, перебирая стопку за стопкой, и тут увидел пластинки, лежащие сзади на самом дне и покрытые пылью. Ага! Должно быть, эти диски они никогда не проигрывают. Подняв клуб пыли, я вынул их из шкафчика.
Любовные песни!
То что надо! Уж как они, верно, их ненавидят, что засунули так далеко! Я вынул пластинки из конвертов, нанизал на автоматическое веретено и опустил первую.
— Что ты собираешься делать? — заорала Кэнди.
Полилась музыка. Я жестом указал на динамики, скрытые под масками чертей.
— Пусть эта песня подскажет вам, мисс Кэнди Лакрица, тему сегодняшнего вечера.
Заработал ударник — бам-бам-бам — и нежно замурлыкал тенор:
Я глаза твои проверю —
Там любовь, любовь, любовь.
На себя тебя примерю —
Кожей чувствую любовь.
Грудь упругую сжимаю,
В ласке бедер ощущаю
Вновь любовь, любовь, любовь.
Проникай в меня!
Кэнди беспокойно заметалась, глаза ее становились все безумней и безумней. Она завизжала. Повернув головку в сторону, она крикнула:
— Ради Бога, назови ему шифр! Он собирается изнасиловать меня!
Мисс Щипли только крепко сжимала губы. Я взглянул на нее и небрежно бросил:
— Кэнди абсолютно права.
Я распахнул японский халат нинзя и обернулся к Кэнди. Она впилась в меня взглядом, затем взвизгнула:
— Ой, мамочка!
Я подошел к ее кушетке, оглянулся на мисс Щипли и сказал:
— Это вы заставляете ее страдать. Все, что вам нужно сделать, — это сообщить мне шифр к сейфу.
Губы мисс Щипли сомкнулись еще плотнее, если это было возможно, а взгляд остановился на мне. Происходило сражение: чья воля сильнее.
Я встал коленом на кушетку и снова взглянул на мисс Щипли.
Сжатые губы — и все.
Кэнди неистово мотала головой из стороны в сторону.
Я встал на кушетку другим коленом.
Кэнди завопила.
Я глянул на мисс Щипли.
Сжатые, плотно сжатые губы.
Внезапно что-то остановило меня.
Я удивленно воззрился на Кэнди.
Она уставилась на меня с ужасом.
Меня привело сюда дело, и нельзя было о нем забывать. Я сказал, обращаясь к мисс Щипли:
— Ваша маленькая женушка еще девственница! Если я пойду дальше, она больше не будет девочкой. Даю вам последний шанс. Вы называете мне шифр вон к тому сейфу, или я открываю вот этот!
Губы мисс Щипли сомкнулись так, что плотнее нельзя.
— Ну что ж, мисс Щипли, — пришлось констатировать мне, — вы в этом виноваты — не я.
Ухмыльнулись динамики-маски с чертовскими харями.
— Начинаем! — провозгласил я.
Кэнди заорала громче музыки, намного громче!
Потом откинула голову и лишилась чувств.
Диск все крутился и крутился.
Кэнди пришла в себя, глянула на мисс Щипли и застонала.
Опрокинулась банка с пивом, и пенящаяся жидкость растеклась по полу.
Кэнди визжала, ее ноги на кушетке выделывали непонятный прыгучий вальс, а глаза закатились так, что остались видны только белки.
Она обмякла.
Совсем отключилась.
Глаза мисс Щипли оставались непроницаемыми, а губы запечатанными печатью молчания.
Волосы Кэнди коснулись пола; она потеряла сознание.
Я встал, запахнул на себе халат.
Открыв еще одну банку, я сделал глоток и подошел к кровати с лежавшей на ней мисс Щипли.
— Видите, к чему привело ваше упрямство. По вашей вине Кэнди нарушила самые священные законы психиатрического регулирования рождаемости. Своей черствостью вы даже заставили ее предать святое имя Роксентера. Посмотрите. Вот она лежит, и уже больше не девственница. — Я указал на разметавшиеся по полу волосы и бесчувственное лицо. — Увы, это по вашей вине она подверглась насилию. Теперь она падшая женщина!
Мисс Щипли не проронила ни слова. Ее реакция оставалась совершенно неопределимой. Что за каменное сердце! Но моя озадаченность скоро прошла. Я знал, чем ее испугать, и сказал:
— Хоть вы и чудовище, мисс Щипли, я не могу не чувствовать сострадание к вам. Если будете упорствовать в своем дурацком упрямстве, я не отвечаю за последствия для вас лично.
Она смотрела на меня все так же — никакой перемены.
Я почувствовал некоторые угрызения совести. Боги милосердные, да эта баба, должно быть, сделана из цельного куска меди! Я продолжал: