Судьба в руках твоих
Шрифт:
«Этот мальчик — Сун, да? — не кажется слишком надежным вариантом, не думаешь? Он же вообще ничего о реальном мире не знает, как бы до гостиницы своей добрался в целости!»
Йозэль недовольно поморщился и заткнул уши руками, будто это хоть как-то могло спасти от назойливого соседа по голове.
«Значит, будешь ждать его? Как по мне, так от Раэля было бы больше толку… Молчишь. Ну молчи дальше! Не ной потом, когда поймешь, что я прав!»
Сказав это, Ксенон, наконец, затих, позволив Йозэлю погрузиться в пустой, но очень тревожный сон.
По остывающим следам.
Едва оказавшись за дверью кельи, Сун чуть ли не бегом помчался прочь. Под недовольное ворчание сонной послушницы у ворот он вылетел на храмовую площадь. Сердце заходилось от волнения, и Сун едва ли мог найти этому объяснение. То ли страх за чужую жизнь, охвативший Суна во время транса Мессии, сводил его с ума, то ли истерические откровения, то ли страдания, столь неуместно выглядевшие на красивом лице парня… Сун просто не смог отказать ему. Такому беспомощному и отчаявшемуся он не мог сказать «нет»! Да это все равно, что пнуть вымокшего под дождем котенка!
Сун постепенно замедлялся по мере приближения к гостинице.
Помощь Йозэлю не должна была занять много сил и времени — всего-то проводить слепого! Простое приятное дельце, прогулка с обаятельным попутчиком, но что-то все равно не давало Суну покоя.
Истерика новоявленного Мессии была очень неожиданной. С самой первой встречи Йозэль показал себя человеком, умевшим держать лицо, как никто. Решительный и непоколебимый прохиндей, смеявшийся судьбе в лицо. Оттого его срыв казался лишь более пугающим. Что нужно было увидеть или услышать такому человеку, чтобы прийти в ужас? Что мог показать ему Ксенон?
Сун подошел к двери гостиницы и замер в раздумьях. Уже была поздняя ночь, но в окнах горел свет — похоже, его ждали с новостями. Но новостей не последовало. Сун и сам не особо понимал, что произошло. Возможно, что-то прояснится после похода к этой таинственной швее, однако говорить об этом Сун тоже не стал, лишь мимоходом упомянув, что утром снова направится в храм.
— Не понимаю, почему ты возишься с ним, — фыркнула Нэна. — Ладно я, но тебе он меньше, чем никто!
— Я не знаю, — смущенно улыбнулся Сун. — Я будто физически не могу отказать ему. Может, чары? — неловко пошутил он, но женщину это не впечатлило.
— Будь осторожен, Сун. При всей моей любви к этому засранцу, я бы не советовала тебе знакомиться с ним ближе, — мрачно ответила Нэна. — Йозэль — бедовый человек. Он добрый парень, но редкостный сумасброд, неприятности к нему так и липнут. И если он из них выберется, то про тебя я того же сказать не могу, — женщина серьезно посмотрела на притихшего помощника. — Не позволяй ему затянуть себя туда, откуда тебе не выкарабкаться, Сун.
— Я понимаю. Даже и не думал куда-то влезать. Просто повожу его по городу, да распрощаемся.
Нэна недовольно покачала головой, но допытываться уже не стала, и троица разошлась по комнатам.
Следующим утром Сун вновь стоял у врат храма Элиос, ожидая, когда начнут впускать прихожан. Всю ночь он проворочался в постели, но не смог толком уснуть. Едва он закрывал глаза, как пред его внутренним взором вставало напуганное и заплаканное лицо Мессии, говорившее ему все более и более жуткие вещи. Сун еле-еле дотерпел до рассвета, снедаемый чувством вины за то, что оставил
Когда ворота открылись, Сун уже было сорвался к кельям, но послушники остановили его — без разрешения настоятельницы делать ему там было нечего. Благо один из них любезно согласился позвать «брата Зела», позволив Суну подождать в саду.
— Почему? — раздался со стороны деревьев скрипучий плаксивый голос. — Почему вы все отказываетесь видеть?
Сун внутренне напрягся и мельком глянул в сторону. К нему медленно, чуть подволакивая ногу, шел какой-то человек. Невысокий мужчина преклонных лет в светлых одеяниях, новых, но уже заметно замызганных. Держа руки перед собой и терзая собственные иссушенные временем пальцы, он шел по каменистой тропинке и бормотал себе под нос, как одержимый. Лицо его было бледным и морщинистым, щеки впали, а под глазами пролегли тени от длительного недосыпа.
Сун уже видел этого человека ранее, но никогда не обращал на него внимания — мало ли кто искал утешения в этом храме! Сейчас же юноше хотелось держаться от него как можно дальше, и только обещание грядущей встречи не позволяло ему уйти. Сун невзначай сошел с дорожки в сторону скамеек, надеясь, что незнакомец просто пройдет мимо, но уже через пару минут чужая тень угрожающе нависла над ним.
— Почему вы все помогаете ему? Этот мальчишка — демон! Воплощение зла, несущее на себе кровавую отметину! — с вызовом спросил мужчина, едва не переходя на крик.
Сун склонил голову и отвел взгляд.
— Я не понимаю вас…
— Не лги! Я видел, как нянчишься с этим «святым братом»! Очнись, мальчик!..
Послышался стук металла о камень, и незнакомец отпрянул в сторону, как ошпаренный.
— Тице! — рявкнул послушник. — Да сколько уже можно? Сказано же тебе: боги тут не при чем! Продолжишь приставать к людям, и я все расскажу матери-настоятельнице! — гневно отчитывал он мужчину, оттаскивая того все дальше от тропы.
Сун шокировано проводил их взглядом и, наконец, посмотрел на неловко улыбавшегося Йозэля. Тот выглядел на удивление свежо, несравнимо со вчерашним вечером. Лоснящаяся на солнце темно-синяя мантия с искусно вышитыми серебряными бабочками свободно развевалась на ветру, скользя по плотной белоснежной рясе, выгодно контрастировавшей с загорелым лицом парня. Мешковатые одеяния скрывали гибкое сильное тело, привыкшее к погоням и большим нагрузкам, отчего Йозэль казался хрупким, как стекло. Темные волосы, лежавшие поверх черной ленты, обрамляли миловидное лицо с мягкими чертами, придавая своему владельцу совсем уж кукольный вид. Даже зная, кем был Йозэль и какими вещами промышлял до ослепления, Сун не мог не залюбоваться им.
— Прости за это, — смущенно кашлянул Йозэль в кулак, возвращая Суна к реальности. — Надеюсь, он ничего тебе не сделал?
Сун покачал головой, поднимаясь с лавки.
— Нет, просто говорил какую-то ерунду, — ответил он.
— Это Тице, местный дурачок… ой, простите! Блаженный! — сквасившись, саркастично поправил себя Йозэль. — Этот дед как-то чувствует мое проклятье. Думает, что я разгневал богов и принесу беду в храм, — презрительно фыркнул он и зашагал к выходу из сада.
— Но это же… неправда!