Судьба Вайлет и Люка

Соренсен Джессика

Она не спрашивает меня, куда я еду, и, кажется, ее не смущает, когда я подъезжаю к зданию общежития и паркую грузовик возле входной двери. На стоянке осталось всего три машины, и парочка, которая сидит в тени под деревьями.

Я глушу двигатель и жду, пока она что-нибудь скажет, но она продолжает смотреть в окно. Она усложняет всю ситуацию. Я не привык быть человеком, который открывает закрытые двери. Я тот, кто хочет держать их закрытыми.

— Значит, ты можешь переночевать в моем общежитии, пока я не уеду завтра, — говорю я ей, мои глаза расширяются от моих

слов, когда я вытаскиваю ключи из замка зажигания. Я делаю паузу, чтобы собраться, прежде чем я смотрю на нее. — Не за что.

Это заставляет ее повернуть голову в мою сторону. Ее зеленые глаза горят, и я откидываюсь на спинку сиденья.

— Я не собираюсь трахаться с тобой, если ты об этом думаешь, — прямо говорит она.

Кладу ключи в карман.

— Это даже близко не то, о чем я думаю. — Ну, не было, пока она не заговорила об этом.

— Тогда, о чем ты думаешь? — Некоторая суровость испаряется, когда она изучает меня.

— Честно говоря, понятия не имею. У меня от тебя голова идет кругом, — признаю я.

Кажется, она довольна этим.

— Почему?

— Потому что я понятия не имею, о чем ты думаешь, и это ненормально для меня.

— Кем ты работаешь? Читатель мыслей? — спрашивает она с сарказмом в голосе.

— Нет, я просто наблюдательный.

— Ну, может быть, ты не можешь сказать, о чем я думаю, потому что у меня сейчас не так много всего происходит голове.

Я почти улыбаюсь, когда прислоняюсь к двери и упираюсь локтями в подоконник.

— Я не думаю, что это даже близко к правде. Мне кажется, у тебя в голове много всего происходит. Больше, чем у большинства людей, поэтому у тебя случилась паническая атака.

— Это была не паническая атака, — утверждает она, прислонившись спиной к двери. — Меня просто охватило волнение.

Я прикасаюсь пальцами к разбитой губе и вздрагиваю от укуса.

— Ты думаешь, смотреть, как два парня выбивают дерьмо друг из друга, это захватывающе?

— Может быть. — Она делает печальное лицо, признавая это, закидывая ноги на сиденье. — Это заставляет тебя бояться меня? — спрашивает она.

Я бы посмеялся над ней, но я как бы ее боюсь. Боялся того, что она заставляет меня чувствовать, того, как я увлекся ею, того факта, что я думаю о ней, а не только о себе, хотя, я обещал себе никогда не делать этого, чтобы сохранить контроль над своей жизнью. Я и только я.

— Итак, Кайден съехал. — Я переключаю тему, чтобы избежать притяжения, которое я испытываю к ней, желание поцеловать ее, почувствовать ее, быть с ней, граничит с болью. Сложно, напоминаю я себе. — Ты можешь спать на его кровати, но завтра я не смогу тебе помочь.

Она садится, подтягивает колени к груди и обхватывает их руками, прижимая их к себе, и упирается подбородком в колени. Она выглядит такой уязвимой и беспомощной, что броня, которую она носит, сползает. Кажется, я не могу думать ни о чем другом, кроме как легко было бы заигрывать с ней, играть с ней, пока она не уступит мне. Я бы положил ее под себя и трахал ее снова и снова, пока не избавился бы от этой дурацкой одержимости ею.

— Куда

ты поедешь на лето? — спрашивает она, выбивая меня из моих мыслей. — Ты останешься здесь или поедешь домой?

Я отклоняюсь от двери и открываю ее, не отвечая ей, готовясь уйти от разговора. Затем я тороплюсь, выпрыгиваю из грузовика и иду по тротуару, услышав, как открывается дверца грузовика.

Она быстро огибает переднюю часть моего грузовика, проносится передо мной, раскинув руки в стороны.

— Это несправедливо, — говорит она, хмурясь. — Ты знаешь мою грустную маленькую историю, по крайней мере, ее часть, и будет справедливо, если я узнаю твою.

— Единственное, что я знаю, это то, что ты собиралась жить с каким-то старым извращенцем, который любит тебя бить, и теперь тебе негде жить, — уточняю я и обхожу ее, направляясь к входным дверям.

Она идет через парковку рядом со мной.

— Тебе есть где жить?

Я провожу рукой по макушке.

— Это действительно имеет значение?

— Может быть.

— Кажется, это твой ответ. — Я прикусываю язык, решая, крикнуть ли на нее, чтобы она отвалила к черту, или бежать со всех ног. — Не переворачивай!

— Почему? — говорит она, разворачиваясь и пятясь передо мной. — Ты знаешь, что я бездомная, так какая разница, если я знаю, что и ты бездомный?

Я останавливаюсь у бордюра, чувствуя, как что-то поднимается внутри меня. Мне никогда не задавали таких вопросов. Люди обычно слишком боятся меня, и мне это нравится. И если бы это была любая другая девушка, я бы, наверное, подумал, что она просто пытается получить приглашение пойти ко мне, но я начинаю понимать Вайолет достаточно, чтобы понять, что она, вероятно, получает удовольствие от того, что она заноза в заднице.

— Ты права. — Я раздраженно вскидываю руки вверх. — Мне, черт возьми, негде жить. — Я тяжело дышу. — Вот, ты счастлива?

Она качает головой, пряди ее волос развеваются на теплом ветру, когда она смотрит на смеющуюся пару под деревьями.

— Нет, не совсем.

— Я тоже. — Я оглядываю двор кампуса, изучая деревья, несколько машин на стоянке, свои ботинки, глядя куда угодно, только не на нее, иначе она притянет меня к себе, как делала с тех пор, как заставила меня позаботиться о себе, чтобы следовать за ней, к своей машине после того, как она ударила меня ногой по лицу.

— Итак, что нам теперь делать? — Ее веки трепещут на солнце, когда я смотрю вверх.

— Ты спрашиваешь меня, что нам делать? — Я выгибаю бровь. — Действительно?

Она беззащитно оглядывается, и я хочу, чтобы она вернула себе это отстраненное отношение, чтобы я не чувствовал такой необходимости помогать ей.

— У меня заканчиваются идеи, но, если придется, я буду спать на улице, — говорит она.

— Ты не будешь спать на улице… что-нибудь придумаем. — Я закрываю глаза, когда понимаю, что сказал "мы", как будто мы пара, которой мы не являемся. Мы просто два незнакомца, которые продолжают пересекаться и, кажется, не могут избавиться друг от друга. — Если нужно, мы можем переночевать в моем грузовике.