Судьба всегда звонит дважды
Шрифт:
– Машенька, ты не плачь только.
– А я и не плачу, - дочь поднимает лицо, глаза действительно сухи.
– Я просто... действительно очень люблю тебя, пап.
______________
Он загонял себя работой намеренно. Ее всегда было много, а теперь... Артем Литвинский брался за все дела, какие только можно - свои или чужие, но косвенно связанные с его сферой деятельности. Лишь бы занять голову и вымотать себя до изнеможения, чтобы вечером только доползти до кровати и сразу отключиться. И не думать о том, о чем
А вот сейчас, когда он сидел в самолете, перед взлетом, они его все-таки настигли, эти вопросы. Он сам никогда не боялся того, что могут принести ему горы. Он откуда-то знал, даже не задумывался, откуда у него эта уверенность... что у него есть еще дела, много дел. И Врата ждут его, где-то там, впереди, ждут, но до встречи еще далеко. А сын... плоть от плоти, кровь от крови, отцовская гордость... Думал ли он, когда ставил маленького сынишку на лыжи, что будет такой финал? Да нет, он просто хотел поделиться с сыном тем, что нравилось ему самому. А у Василия оказался к этому самый настоящий талант. Был ли Артем рад? Безусловно, еще как. Рад и горд за сына. А теперь вот... как будто Врата, отпустив его из-под лавины, вернулись, чтобы забрать сына вместо отца.
Бред. Бред! Ему вредно много думать. Главное, Васька жив. А что до его душевного состояния, то и не мудрено, учитывая, сколько парню пришлось вытерпеть. С того же света достали, практически, это Артем, как профессиональный спасатель, четко понимал. Когда сразу после трагедии он приехал во Францию, выяснил все детали. И то, что Вася жив - его колоссальное везение плюс резерв организма, который позволил сыну дотянуть до больницы. А теперь... теперь все самое страшное позади. Вместе они справятся. Он нужен Василию, он будет с сыном столько, сколько потребуется.
В его размышления вторгается голос, который слово в слово повторяет его мысли. Почти.
– Я знаю, что не нужна ему. Но я все равно буду там, с ним, столько, сколько потребуется.
Артем повернул голову, разглядывая соседку слева. Молодая девушка разговаривает по телефону, темноволосая, бледная, худенькая. Следов косметики не видно, волосы стянуты в небрежный узел. И голос, негромкий, но что-то было в нем, какая-то интонация, которая и вытащила его из состояния глубокой задумчивости.
– Надь, не говори мне ничего. Я все знаю. Да, все. Да, его мать мне запретила его видеть. Да, я помню, что меня к Басу и близко не подпустят. Мне плевать, - пауза в разговоре, его соседка досадливо хмурится, слушая своего собеседника.
– Что делать буду? Буду больницу караулить! Найду какой-нибудь способ получать информацию! Надь, ну правда, - девушка вздыхает устало, - я не могу быть далеко от него. Мне нужно, нужно, понимаешь, быть с ним. Хоть так. Ему операция серьезная предстоит... Я не знаю, что я сделать могу!!! Не знаю! Свечку в церкви поставлю. И буду окна его стеречь. Да, я ненормальная, я в курсе. Все, Надюш, пока. Мы взлетаем.
Его соседка отключает телефон, раздраженно бросает его в небольшой рюкзачок, стоящий в ногах. Устало прикрывает глаза. Артем смотрит на нее более внимательно. Из каких-то неуловимых деталей складывается ощущение, что девушка из обеспеченной семьи. Холеная, ухоженная, но в последнее время на свою внешность явно не обращающая должного внимания. Но даже в таком состоянии видно, что хорошенькая, если не сказать - красивая. И в кого Васька такой кобель уродился?..
– Простите, - обратился он к соседке, повинуясь какому-то непонятному импульсу.
– Это у вас для фотоаппаратуры рюкзак?
Она нехотя приоткрывает глаза.
– Да, верно. Там камера и разные... объективы дополнительные, вспышка... и прочее.
Тон ее ровно таков, чтобы не быть невежливой, но дать понять собеседнику, что она не настроена на продолжение разговора.
– Простите. Просто хотел убедиться в правильности своего предположения.
У нее темно-карие глаза - красивые, умненькие и безумно усталые.
В совпадения Артем Литвинский не верил, в случайности - тоже. Но разумного объяснения у него не было. Похоже, это та самая девушка, о которой говорила ему жена.
_________________
Арлетт была права. Все оказалось даже еще более скверно. Артему совсем не понравилось настроение Василия. Он бодрился перед отцом, выказывал демонстративную уверенность, что операция пройдет успешно. Но Артем видел эту пустоту в глубине глаз. Он видел сына таким впервые. И что делать, что говорить - понятия не имел.
То, что первый раз можно было назвать случайностью, второй раз ею совершенно точно быть не могло. И поэтому, когда, шагая по скверику возле клиники, он увидел знакомую темноволосую худенькую фигуру, свернул к скамейке, не раздумывая.
Сидит на самом краешке и как-то очень неумело курит. Вся поза выдает нервное напряжение и, одновременно, потерянность. Артем присел рядом, она даже голову не повернула в его сторону.
– Знаете, мне очень не нравится, когда женщины... или девушки... курят.
Он смог привлечь ее внимание. Обернулась. По лицу непонятно - узнала она в нем своего соседа по полету или нет, удивлена ли, что в сквере французской клиники с ней вдруг заговорил незнакомый соотечественник. Молчит так долго, что, кажется, не ответит уже. Но нет...
– Ваши проблемы, - демонстративно резко выдыхая дым через нос.
– Согласен, - невозмутимо отвечает Артем.
– Но, учитывая, что я собираюсь с вами поговорить... не могли бы вы затушить сигарету?
Она смерила его изучающим взглядом, но просьбу выполнила. Уставилась выжидающе.
– Знаете, я не верю в совпадения. Зато верю своей интуиции. А она мне говорит о том, что встреча наша не случайна.
На его слова девушка реагирует неожиданно. Губы ее кривит презрительная усмешка, хотя глаза все такие же грустно-усталые.