Судьба. Книга 1
Шрифт:
Маленький мальчишка, игравший неподалёку сам с собой в альчики, подошёл к окну.
— Вы звали меня, тётя?
Вначале Узук растерялась: ей почудилось, что мальчишка подслушал её мысли. Но вдруг её осенило. Так бывает, когда солнце, совсем уже закатившееся за горизонт, внезапно бросает на небо яркий сноп последних лучей.
— Поди сюда, мальчик… Вот тебе рупия, лови!.. Беги скорее, разыщи тётю Энекути, — пусть она придёт ко мне, а я подарю тебе ещё одну рупию.
Обрадованный мальчишка вихрем умчался и через какую-нибудь минуту уже вёл встревоженную, пыхтящую Энекути. Выдав
— Возьми! Пусть это будет тебе наградой!
— За что?
— Иди сюда… к окошку… Видишь вон того парня, что идёт к воротам?.. Верни его! Устрой мне с ним встречу в той келье, куда ты меня к Черкезу водила! Сделаешь — всё, что у меня на шее, твоим будет…
Узук сильно рисковала, но её расчёт на алчность Энекути, был безошибочен. Энекути ахнула, повернулась, выкатилась во двор, устремилась за Берды. Но догнать парня оказалось не так просто. Она окликнула мальчишку, который привёл её к Узук. Тот моментально настиг Берды, закричал:
— Дядя!.. Дяденька!.. Вас зовут…
— Кто? — оглянулся Берды.
— Энекути-эдже… Во-он она сама бежит… Видите, рукой машет, зовёт вас…
Недоумевающий Берды повернул назад.
— Куда же это вы… братец, пошли, — заговорила Энекути, с трудом переводя дыхание. — Если к ишану-ага пришли — надо попрощаться, когда уходите, разрешения спросить… идёмте со мной… Ишан-ага даст вам своё благословление, а там уж и отправитесь, куда хотите…. Идёмте…
— Да я никуда не собираюсь уходить, — растерянно ответил Берды, подумав, что, может быть, его намерения стали кому-то известны. — Я только что от ишана-ага… Я уже пал к его ногам… Несколько дней побуду у вас — он мне разрешил…
— Ну, и хорошо, поживите, — согласилась Энекути, — а сейчас идёмте со мной.
Энекути привела парня к крайней келье, той самой, с «домовым», и строго наказала:
— Ты сиди здесь и никуда не выходи до тех пор, пока я не вернусь. Радость большая ожидает тебя. Жди!..
Тем временем Узук обо всём рассказала своей подруге.
— Неосторожная ты, — упрекнула Огульнязик. — От этой подлой Энекути всего ожидать можно… Ты вот что, не ходи сегодня в ту келью. Как только станет темно, я сама пойду туда и шепну твоему Берды, чтобы ждал тебя завтра вечером на этом же месте.
— Милая сестрица, — растроганно сказала Узук, — делай, как лучше, я совсем ничего не соображаю… Как лучше, так и делай…
— Так и будет лучше, как я сказала, — решила Огульнязик. — Энекути жадная, да кто её знает, что у неё на уме: устроит вам встречу, а сама ещё кого-нибудь подошлёт… Не верю я, что она даже за деньги может доброе дело без подлости сделать. Постараемся обойтись без неё.
Это была тревожная и горькая встреча. Каких-то полгода прошли с той поры, когда в зелени цветущего луга юноша и девушка робко приоткрыли друг другу свои сердца. Им пели птицы, сверкала роса и весь мир улыбался их светлому счастью. Куда оно делось? Каменные жернова жизни истёрли его зёрна, но что испечёшь из муки страданий и боли!
Двое взрослых людей стояли в тёмной кибитке, прислушивались
— Большое горе свалилось на тебя, Узук-джан, — сказал Берды, с состраданием глядя на осунувшееся лицо девушки. — Я избавлю тебя от мучений. Уйдём со мной.
— О чём ты говоришь, Берды! Некуда нам с тобой идти… Я пошла на риск встречи только потому, чтобы проститься с тобой
— Не говори гак, Узук-джан! Бежим! Ты ведь веришь мне?
— Верю, Берды, но не хочу беды и на твою голову… Я сейчас увидела тебя, поговорила с тобой — это для меня радость… Возьми на память кольцо… Взглянешь на него — вспомнишь меня… Вот так кончается наша любовь… Загубил её своими когтями Бекмурад-бай, как коршун голубку… Не знаю, что готовит судьба для тебя, а моя жизнь кончилась…
— Не надо, Узук-джан! Я вырву тебя из этих железных лап — сегодня ночью я убью Аманмурада!
— Успокойся, Берды, прогони неразумный гнев. Сегодня убьёшь ты — завтра убьют тебя, а я не хочу, чтобы даже случайная заноза попала в твой палец. Разве изменится что-либо со смертью Аманмурада? У него много братьев, а ты знаешь, что по законам адата жена умершего переходит к его брату…
— Не рви мне сердце, Узук-джан! Никто, кроме меня, не имеет права прижать тебя к своей груди, пойми это! Никто никогда не сможет полюбить тебя, как люблю я… Не плачь… не надо… Мы убежим с тобой так далеко, что никто нас не сумеет найти. Рядом со мной ты забудешь все свои беды и несчастья… Идём, Узук-джан!..
— Ну, что ж, я не хотела, чтобы ты встал на кровавый путь, но… Я тоже хочу жить! Испытаем своё счастье ещё раз… Как же выбраться отсюда?
— Пойдём немедленно!
— Нельзя… мы не сумеем пройти незамеченными через село… Ты посиди немного здесь, я скоро вернусь…
Огульнязик была единственным человеком, к которому можно было обратиться за содействием. Конечно, Узук отдавала себе полный отчёт, что побег не только для них с Берды, но и для их сообщников опасен. Огульнязик, при всём своём расположении к ней может не согласиться на помощь, но идти больше было не к кому.
Огульнязик не спала и сразу же с любопытством спросила:
— Ну, как, повидала его?
— Повидала, милая сестрица, — ответила Узук. — И сейчас я ухожу с ним. Пусть лучше я умру в песках, пусть вороны и грифы склюют моё тело, но я пойду. Здесь мне всё равно смерть, а там — может, и спасусь, найду свою долю…
— Я завидую тебе, — сказала со вздохом Огульнязик, нисколько не удивлённая заявлением подруги, словно ничего иного она и не ждала. — Ты мужественный человек, а вот мне… мне, видимо, весь вею придётся со стариком коротать…
— Даст бог, и тебе хорошо будет… Посоветуй, сестрица, как нам удобней выбраться отсюда. Можно это или лучше и пытаться не стоит?
— Ах, сестрица, было бы желание да решимость, а выбраться… что ж, выбраться можно… Помогу я вам. Ишан знает, что ты доверяешь мне, и поручил мне смотреть за тобой. По-моему, больше никто, кроме меня, искать тебя не станет. А я… я подниму тревогу только на следующее утро. День и две ночи будете вы в пути — далеко уйдёте.