Судьба. На острие меча

Гончар Анатолий Михайлович

— Я забыл всё, что было до моего заточения. Я помню только муку и страдания. Но всё будет, как ты пожелала, скоро мы действительно будем вместе, — призрак потянулся вперёд и завис над остолбеневшими магами, — ты, Арантранаида и вы, мои ученики, ваше время вышло. Я забираю свою силу с собой, в мир безмолвия, — он вытянул вперед руки и резко, рывком притянул их к себе, словно натягивая невидимые канаты, — да иссякнет ваша власть над миром, — пророкотало уже где-то в вышине, затем поднебесье осветил багровый всполох и наступила абсолютная, не нарушаемая ничем бесконечная тишина. А мгновение спустя оранжевые развевающиеся мантии

магов порывом налетевшего ветра сдуло, словно пыль. В черных оборванных сутанах передо мной стояло десятка два измождённых старостью, иссушенных временем человечков и среди них, едва держась на ногах, сучила ножёнками и сжимала кулачонки скрюченная старуха. Черты её лица расплылись во множестве уродливых кожаных складок.

— Непознанный! Ты же обещал! — кричала она, упав на колени. Налетевший ветер закрутился вокруг ее тающего тела, и в следующее мгновение старуха исчезла. Остальные растерянно взглянули друг на друга и бросились в рассыпную. Бросились? Ха, я несколько преувеличила их возможности… Они едва уносили свои жалкие, обтянутые кожей скелеты, и я даже и не подумала их преследовать, они были уже не опасны. Бывшие маги обычно не дотягивают и до вечера следующего дня… Мне было не до них. Горе раздирало мою грудь. Я потеряла последнего близкого мне человека.

— Тёрм! — сжав кулаки, я воздела руки к небесам то ли проклиная, то ли моля богов о снисхождении. Затуманенный слезами взгляд скользнул по площади и новый приступ боли сдавил моё сердце — на каменной брусчатке появившись из неоткуда, лежала почерневшая от копоти фигура, подле неё застыл серебристой лужей расплавленный меч. Я, не помня себя, бросилась туда и, приземлившись рядом, поняла, что призрак был прав. Всё действительно кончено, кончено для меня…

— Я люблю тебя, — прошептала я в пустоту. Вокруг меня не было ни души, тем более не было тех, для кого это обстоятельство хоть что-то значило. — Они убили тебя, убили…

Я плакала, закрыв лицо руками, не в силах сдвинуться с места.

— А знаешь, меня не так-то просто убить — голос, чуть-чуть хрипловатый, но такой знакомый, заставил меня оторвать от лица ладони. Передо мной, облокотившись на руку, лежал Тёрм, черный от покрывающей его копоти, но живой и невредимый. Он улыбнулся.

Я снова закрыла глаза руками. Тёрм жив. Я так хотела этого… Но этого просто не могло быть, ещё никто из смертных не выдерживал магического жара, исторгнутого из глотки шлота. Я не хотела тешить себя напрасными иллюзиями.

— Я живой, — настойчиво повторил призрак. — Эй! — и он потряс меня за руку.

Я была вынуждена снова оторвать от лица ладони. Пока я откровенно тупила, он встал и теперь отряхивался от копоти. Передо мной действительно стоял мой любимый. Не призрак, не дух, а именно он — Тёрм. На его шее болталась оборванная серебряная цепочка. Амулет высшей защиты, подаренный ему моей мамой исчез без следа.

— Это правда? — пролепетала я, всё еще не в силах в это поверить.

— Да, — тихо подтвердил он, — я действительно жив… и… — снова короткая пауза, — я всё слышал. Попробуй теперь отказаться стать моей королевой!

— Нет, Тёрм, я не то хотела сказать, Тёрм, это не совсем так….

— Я тоже тебя люблю, — подойдя ко мне, он запросто, без всякого разрешения заключил в объятья. Я не стала на него сердиться. Разве можно сердиться на короля?

Послесловие.

Во

дворце стояла необыкновенная суета. Прислуга, придворные и даже королевская гвардия находились в предвкушении праздника по поводу коронации. Все королевское окружение было занято приятными хлопотами (после коронации намечался бал и пир для простого люда), поэтому с лиц людей последние дни улыбки не сползали вовсе. Что не скажешь о виновнике торжества. Стопа документации и список обязанностей, кои не потрудился разъяснить советник, остудили пыл будущего правителя. Уже который день он сидел в тронном зале с необычайно задумчивым видом, на вопросы отвечал неохотно, на приколы не отшучивался, а затем и вовсе стал обижаться. Но останавливаться или тем более извиняться я не собиралась, а после того, как Афин, оседлав пойманного на болотах Верного, приехал в замок (который, к слову, на веки вечные был позаимствован нами у герцога Лемурийского-Ванийского, а вернее приватизирован за преступления против мира и короны) и привез хранившиеся у него древние атрибуты королевской власти, Терму вовсе стало худо. Мы подшучивали над ним, не переставая.

— Можно? — стук в дверь прервал тишину, установившуюся в рабочем кабинете. Не став дожидаться ответа, я вошла. Следом за мной протиснулся Афин.

— Знаешь, Терм, — со стороны начал жабер, смущенно переминаясь с ноги на ногу, — мы с Авель решили поиграть в шахматы, — взгляд бывшего полковника и нынешнего наследника престола пал на сжимаемую под мышкой у Афина черно-белую доску, — а вокруг так хлопотно, шумно. Вот мы и решили, что у тебя-то здесь наверняка спокойно.

Не спрашивая разрешения, мы отодвинули два стула у стола советов и сели друг напротив друга.

— Спасибо, друг, — улыбнулся жабер, и мы стали расставлять фигуры.

— Шах.

— Ах, ты…

— Ха-ха, а ты думала.

— Я не думала.

— Ах, да, забыл, тебе нечем, — жабер сунул в рот принесённое с собой пирожное.

— У-у, лягушка водяная, шах тебе!

Терм отложил подписываемые им бумаги в сторону и уставился на нас.

— Кто выигрывает?

— Пока ничья, — ответила я.

— Хе-хе, теперь я, — облизнул пальцы жабер.

— Вот ведь аквариум!

— Попрошу не обзываться.

— Знаешь, Терм, — сказала я, незаметно убирая с поля белую фигурку, — я счастлива, что это ты наследник престола.

— Почему? — на лице камерлинца скользнула тень любопытства.

— А это потому, — я самодовольно улыбнулась, — что сегодня, пока ты будешь короноваться, я спокойненько буду сидеть в столовой и кушать с Афином пирожные.

Лицо Термареля непроизвольно опустилось в ладони. Кажется, он совсем забыл о предстоящем событии.

— Ты смотри, а то у тебя невесту уже почти увели, — тихо сказал Афин.

Камерлинец вопросительно поднял бровь:

— И кто же?

— Я! — жабер расхохотался.

— Очень смешно, — скорчила рожу я. — Тебе, кстати, мат.

— Да быть такого не может! — возмутился Афин, — я вообще не заметил, как ты съела даму!

— Я ее не съела, она у тебя под локтем лежит. И вообще шутить больше надо. Тогда и голову отгрызут, не заметишь.

— Ну что там со свадьбой? — неожиданно серьезно поинтересовался король Водяного народа.

Мы с Термом переглянулись. Помолвка пока держалась в тайне, и о ней знали лишь особо приближенные люди.