Судьба
Шрифт:
Оставшиеся двое кочевников ждали, но пропавшие люди не появлялись. Они принялись звать своих исчезнувших товарищей.
они едва успели обменяться озадаченными взглядами, как темнота ожила. Призраки бесшумно вскарабкались по каменной пирамиде, сокрушили двоих часовых и потащили их прочь, удаляясь столь же бесшумно. После чего налетчики вновь скрылись в темноте.
С имевшимися у него силами Портиос мог проехать прямо сквозь кочевников. Большинство оставшихся людей были стариками, но хитрость больше подходила Портиосу, чем грубая сила. Он берег свою армию от любых
Эльхана, ведя своего грифона за уздечку, присоединилась к Портиосу, ожидавшему во главе укрытой кавалерии. Он пояснил свой план.
«Мы обогнем край стены. Мы должны двигаться абсолютно бесшумно. Никто не вступает в бой, не будучи атакованным. Грифоны будут в намордниках».
«В этом нет необходимости. Я объяснила им…»
«В намордниках, Эльхана. Все они». — Он плотнее запахнул плащ и направился прочь.
Фырканье Чизы вызвало примирительное похлопывание. — «Я знаю», — пробормотала Эльхана, прижавшись лбом к пернатой шее грифона. — «Это лишь ненадолго, обещаю».
Эльхана предложила, чтобы всадники на грифонах задолго до лагеря кочевников поднялись в воздух и пролетели достаточно высоко, чтобы запах зверей не достиг кхурских пони. Портиос ответил, нет. Его лучшие лучники были среди всадников грифонов, и они могут понадобиться, если кочевники попытаются сражаться. Эльхана не стала спорить с ним, как сделала бы Львица. Она просто подождала, и Портиос предложил компромисс. Всадники на грифонах перелетят через лагерь, но лишь после того, как армия, ведя коней на поводу, безопасно пройдет мимо.
Эльфы и кони крались узкой колонной. Лагерь кочевников располагался не прямо за стеной, а на коротком расстоянии от ее незаконченного края. Из-за каменистой местности эльфам пришлось пройти намного ближе к лагерю людей, чем хотелось бы Портиосу. Какое-то время все шло хорошо; а затем внезапно заржал кхурский пони. Возможно, он почуял чужих коней, а возможно его беспокоила странная сырая атмосфера возле прохода. Портиос, стоявший в ожидании позади воинов, махнул вперед всадникам на грифонах. Один из них первой же стрелой сразил животное.
Шоббат открыл глаза. Он не выходил на охоту, пока не наступала глубокая ночь, но что-то потревожило его отдых. Он принюхался к открытому пологу палатки. Лагерь спал. Он несколько раз глубоко втянул носом. Мешали ароматы дымящегося дерева и обуглившегося мяса, но он учуял шедший от стены запах недавно пролитой крови. Не отрывая глаз от возвышавшейся темной массы, он обошел спящую Адалу и стал красться к каменной пирамиде. Запах крови становился тем сильнее, чем ближе он подходил. Его уши вертелись вперед-назад. До него донеслись звуки, звуки не из спящего лагеря кочевников: скрип кожаной сбруи, глубокое дыхание движущихся коней, и, дважды, приглушенный звон металла по металлу.
Одним прыжком
Адала тотчас проснулась. Она взглянула на стену, ожидая увидеть четырех часовых. Вместо них она увидела силуэт зверя в бледном звездном свете. Он скакал взад-вперед и завывал, точно совершенно свихнулся. Она вскочила и подбежала к прикрытому костру. Она швырнула несколько горстей стружки на слабо мерцавшие угли. Хворост вспыхнул.
Тотчас стала видна вереница людей. Они шли пешком, ведя своих коней. Нет, не людей: лэддэд!
«По коням! По коням!» — закричала Адала. — «Лэддэд здесь!»
Она бежала по лагерю, поднимая всех на ноги и вновь разжигая все костры, что только могла. Утомленные дневной работой, большинство людей не озаботились прикрыть костры; ничего не осталось, кроме погасшей золы. Одурманенные сном, ее люди находились в смятении. Они неуверенно двинулись по слабо освещенному лагерю к своим коням, но были вынуждены остановиться, когда с ночного неба им под ноги хлынул дождь стрел. Они были отрезаны от своих животных.
Эльхана видела, как полукруг палаток расцветает огнями, и поняла, что внезапность упущена. Дальше стало еще хуже. Самар поспешил назад с жутким докладом. Портиос приказал кавалерии атаковать. Он намеревался раз и навсегда уничтожить сторонников Адалы. Эльхану и всадников на грифонах охватил ужас, но Самар не заметил колебаний среди кавалеристов. Пробивавшие себе путь в Инас-Вакенти сквозь орды беспощадных кочевников, эльфы безо всяких угрызений совести подчинились жестокому приказу своего предводителя.
Всадники на грифонах взлетели. Эльхана повела их прямо к несущимся во весь опор воинам, надеясь предотвратить резню. Грифоны приземлились среди водоворота схватки. Воспользовавшись их вмешательством, многие кочевники бежали, побросав все, кроме одежды, что на них была, устремившись в пустыню.
Портиос большими шагами двигался сквозь расстроенный строй кавалерии, его рваная ряса цеплялась за ноги.
«Что ты делаешь?» — спросил он.
«Что ты делаешь?» — ответила Эльхана, с бледным как алебастр лицом. — «Лучники отрезали их от их коней. Ты мог ускакать и оставить их позади. Зачем было атаковать?»
«Мертвые люди не болтают».
Разъяренная Эльхана дернула поводья, и Чиза стала на дыбы. Ближайшие кони бросились врассыпную. Портиос не дрогнул. — «Если у тебя не хватает духу для такой войны, можешь присоединиться к Королю-Марионетке», — резко сказал он.
Она посвятила несколько секунд тому, чтобы успокоить своего раздраженного грифона, используя это время, чтобы самой вернуть самообладание, а затем заявила: «Я иду с тобой, Портиос, как твоя жена и твоя совесть. Не старайся избегать меня в качестве любой из этих ролей!»