Судьбе наперекор…
Шрифт:
Услышав это, Иван нимало не изменился в лице, оставаясь по-прежнему совершенно бесстрастным, только на секунду прикрыл глаза, а Петр Петрович, ободренный его молчанием, продолжил:
– Поймите, на любую работу существуют свои расценки. Их не печатают на первых полосах газет, но те, кому надо, их знают. Так вот, цену за свою работу вы будете назначать сами. Простите за грубость, но вы этого стоите. Что скажете?
– Я подумаю, – Иван поднялся.
– А я и не ждал, что вы сразу же согласитесь, – Петр Петрович тоже встал со стула и достал визитную карточку. – Вот, возьмите. Звоните или приходите в любое время. По этому телефону можно говорить совершенно свободно.
Иван
– Я запомнил, – он взял со стола недопитую бутылку минералки, не прощаясь, повернулся и спокойно пошел дальше по улице, как будто и не было никакого разговора.
Стас подошел к Петру Петровичу, который смотрел в спину неторопливо удаляющегося Ивана, и тот, почувствовав его рядом, спросил:
– Как ты думаешь, он согласится?
– Не знаю, – негромко сказал Стас.
– Согласится, – уверенно сказал Петр Петрович. – Что-то у него случилось… Он держится на нервах и ненависти… Я это кожей чувствую.
– А я – нет, – удивился Стас.
– А вот для этого, спаситель ты мой, другую жизнь надо было прожить. Ладно, – Петр Петрович обнял Стаса за плечи. – Как рука?
– Нормально.
– Это хорошо, но ты с ней все равно поаккуратнее, не перетруждай. Однако, и пообедать бы не мешало, – он направился к машине. – Как думаешь, когда он позвонит? – Стас только пожал плечами. – А давай поспорим?
– Ну уж нет. С вами спорить, шеф, – себе дороже выходит.
– Жаль, – искренне вздохнул Петр Петрович и попросил: – Ну хоть на щелбан?
– Ни ва вто! – подражая артисту Яковлеву из известной комедии, решительно заявил Стас, и они оба рассмеялись.
А вот Ивану, когда он, убедившись, что за ним не следят, сел на низенькую лавочку под грибком на какой-то детской площадке в проходном дворе, было не до смеха. Ему предстояло решить – соглашаться на это предложение или нет. С одной стороны, были бы решены все проблемы: и с операцией для Ромки, и с оплатой обучения в институтах для остальных детей. А с другой, уж очень не хотелось ему возвращаться в прошлое, которое многие годы преследовало его в. кошмарных снах, когда, как в калейдоскопе, перед ним мелькали лица людей, единственная вина которых состояла в том, что они не хотели жить по правилам, навязанным им «старшим братом».
«А есть ли у меня другой выход? – думал он, поднимаясь и снова отправляясь бродить по Москве. – А нет у меня другого выхода! Ну что ж, будем зарвавшихся беспредельщиков мочить. Это все-таки лучше, чем инкассаторов грабить. К тому же Петр Петрович может помочь с документами. Нормальными документами, а не теми, которые я когда-то украл у пьяного мужичка и по которым можно жить только в такой патриархальной глуши, где я и прозябаю сейчас. Надо соглашаться! – наконец решил он. – Но, черт побери, как же не хочется! Но надо!».
Его размышления были прерваны выскочившей прямо у него под носом из телефонной будки девушкой с монеткой в руке, которая весело сообщила ожидавшей ее подружке:
– А он без денег работает!
Девушки засмеялись и пошли дальше по своим делам, не обратив внимания на совершенно неприметного мужчину, для которого оказались настоящими вестницами судьбы, потому что Иван счел бесплатный телефонный звонок добрым знаком. Он вошел в будку, набрал номер Петра Петровича и, когда тот ответил, кратко сказал:
– Я согласен. Это будет стоить пятнадцать тысяч долларов.
На другом конце провода возникло секундное замешательство, и Петр Петрович, откашлявшись, ответил:
– Ванюша… Ты не обижайся, что я так тебя называю, но ведь по возрасту ты мне в сыновья
Услышав эту цифру Иван на секунду онемел, но тут же взял себя в руки и совершенно спокойно пообещал:
– Днями зайду.
– Адрес не забыл? – спросил Петр Петрович.
– Я никогда ничего не забываю, – по-прежнему спокойно обронил Иван и, повесив трубку, мысленно добавил: «К сожалению».
Он не собирался откладывать этот визит, решив зайти тем же вечером. Судя по адресу на визитке, Петр Петрович жил в отдельном доме, так что никаких сложностей возникнуть не должно было. А пока, устроившись поудобнее на скамейке в тени какого-то пыльного дерева, он, прихлебывая теплую, чуть солоноватую минералку уже без газа, решил позволить себе маленькую, совсем крошечную слабость – помечтать о будущем детей. Операция Ромке – это, конечно же, первое, а потом его в медицинский – он так хочет быть врачом. Юрке – компьютер, пусть уже сейчас, проныра, учится. Иван старательно делал вид, что не знает, откуда брались деньги, когда им всем приходилось совсем туго, – это Юрка придумал воровать подсолнухи, шелушить, жарить и оптом продавать бабушкам, которые потом в райцентре ими торговали, – так что ему прямая дорога в экономический. Шурке, самому младшему, которому только недавно исполнилось четырнадцать, – гитару хорошую, пусть поет на здоровье, а там и до консерватории рукой подать. Колька, обстоятельный и немногословный паренек, который в свои семнадцать лет взвалил на себя их, пусть и небольшое, хозяйство, обязательно на какого-нибудь менеджера должен учиться. А Славка непременно художником станет – пятнадцать лет всего мальчишке, а рисует так, что Юрка, который его маленькие пейзажики барыгам на Старый Арбат отвозит, говорит, что их чуть ли не с руками отрывают. Лешка… Интересно, а где-нибудь на Самоделкиных учат? Золотые у парня руки! Может починить даже то, что в принципе невозможно починить. Эх, Лешка, Лешка… Тебе же восемнадцать уже… Нет, решил для себя Иван, костьми лягу, но в армию ты у меня не пойдешь. За этими неспешными, почти стариковскими мечтаниями Иван не заметил, как подкрался вечер. Он поднялся и неторопливо отправился искать дом Петра Петровича.
А тот тем временем, устроившись в кабинете на своем любимом месте – в кресле напротив не зажженного из-за установившейся в городе жары камина, сквозь легкую полудрему думал, что ему несказанно повезло, что с таким человеком, как Иван, если найти к нему правильный подход, можно великие дела делать. Под эти мысли Петр Петрович и уснул. Разбудило его негромкое покашливание, и он недовольно поморщился – все в доме знали, что беспокоить его в такие минуты можно только в случае каких-то очень важных вестей.
– Ну что там еще стряслось? – не открывая глаз, спросил он, но ответа не услышал. Тогда он выпрямился в кресле и посмотрел туда, откуда шел звук, – в соседнем кресле, по другую сторону небольшого столика, сидел Иван и вертел в руках крошечный Вальтер, с которым Петр Петрович никогда не расставался и которому сейчас полагалось мирно лежать в кармане его брюк. Петр Петрович хлопнул себя по карману – тот был пуст. – Ну силен ты, парень! – с искренним восхищением сказал он и предложил, показывая на столик: – Выпьешь что-нибудь? Выбирай! А может, поужинать хочешь?