Судьбы, как есть
Шрифт:
Александр Гарин со своей невестой укатили в круиз по Средиземному морю, после которого они тоже решили на следующий год пожениться.
Свадьба прошла хорошо. Артем тогда возвращался один в Москву, Ольга с Людмилой остались в Коврове. Дорога на Москву проходила по Горьковскому шоссе, знаменитому своими автоавариями и не очень хорошей репутацией покрытия. Конец июля выдался теплым, с короткими дождями и грозой, в лесу было много грибов и ягод. Вдоль дороги, в населенных пунктах, стояли люди и торговали у обочины свежими овощами, фруктами, грибами и ягодами.
Вдруг на участке шоссе между Петушками и Покровом, прямо у дороги, горел частный дом. Артем, издалека увидев впереди скопление транспорта, сбавил обороты, медленно двигаясь в колонне притормозивших
Артем, не включая автомагнитолу, ехал и вспоминал крик другой женщины, которая просила о помощи в разваленном бомбежкой и войной городе Грозном в тот апрельский весенний день 1995 года.
Они двигались в сторону Заводского района на БТР-70, Артем и с ним на броне находились четверо спецназовцев из отряда «Русь», прапорщик-фельдшер, гранатометчик и стрелок-радист. Впереди, справа от дороги, горел двухквартирный дом. Горящие дома и развалины в дыму — это не редкое явление на войне. Пламя своими языками начинало вырываться из трех крайних окон, дым клубился, становясь, черней и выше. У крыльца, по центру дома, металась женщина. Она, видимо, увидев идущий бронетранспортер, выскочила на проезжую часть дороги и, замахав руками, упала на колени. Она подымалась и вновь махала в сторону горящего дома. Артем, как старший команды, приказал водителю притормозить.
— Нельзя тормозить, товарищ полковник, — сказал старший от спецназа крепкий коренастый сержант, — там может быть засада. «Духи» явно за домом сейчас. Как только остановимся, так и лупанут сразу из гранатомета.
Женщину, упавшую на колени, можно было бы, и объехать, но Артем повторил свою команду. Водитель затормозил и остановил машину. Артем отправил двух спецназовцев справа от дома, а двоих слева. Сам он спрыгнул и быстро подошел к рыдающей женщине. Стрелок прикрывал сзади машины, гранатометчик спереди.
Прапорщик-фельдшер тоже подбежал к взволнованной женщине.
— Помогите! Там мой сын. Умоляю, он должен быть в ближней комнате. Она показала на ближнее окно от дверей справа, из которого шел черный дым. Артем видел перед собой лицо еще молодой симпатичной чеченской женщины, ее растрепанные длинные волосы и огромные, полные слез и горя глаза. Полурасстегнутый серый халат был в грязи, и стояла она босиком на еще не совсем прогретой чеченской земле. Артем принимал решение, и в этот момент спецназ своими спецзнаками, показал: «Чисто». Артем отдал свой автомат прапорщику, достал носовой платок, смочил его водой, бросил на ходу флягу ему в руки и устремился в проем двери. Войдя всего на два шага в коридор, он почувствовал запах гари, справа еле-еле разглядел открытую дверь в комнату. Часто, потом вспоминая, Артем думал: «Ну, что же тогда им руководило, кроме желания помочь бедной чеченке, в комнатах бушевал огонь и дым, что там могло бы быть живым?» Нет, он просто делал то, что требовало его воспитание и чувства сострадания к беде другого человека. Он шел в пекло с надеждой на чудо. Шагнув в проем двери, он невольно присел от едкого дыма. Глаза заслезились, и разглядеть что-то было невозможно. Артем левой рукой приложил мокрый платок к губам и, присев на корточки, пополз вправо, в расчете попробовать продвинуться вдоль стенки, которую пока не трепало пламя. Что вело его именно туда, вспомнить трудно, но там не было огня. Кислорода не хватало и, затянувшись небольшим глотком воздуха через платок, в горле сразу запершило, затошнило, и сильно закружилась голова. Артем уткнулся головой в столбик, по всей видимости, это была ножка стола. Он понял, что сил для продвижения дальше в такой гари ему взять больше негде, надо выбираться. Однако еще хватило сил опустить вперед правую руку, и тут Артем почувствовал, что она опустилась на что-то мягкое. «Мальчик», — мелькнуло в голове, и, сжав эту ногу, Артем попытался потянуть его на себя, но тщетно. Закружилась снова голова. Он развернулся и пополз назад, у входа его поджидали прапорщик и два спецназовца. Артем жадно вдохнул воздух и сказал:
— Он там, воды и за мной гуськом. Рук не отпускать.
Прапорщик протянул флягу, а сам, уже имея смоченный тампон нашатырным спиртом, поднес его к носу Артема. Нашатырь привел сознание в норму, новый глоток воздуха заставил развернуться и устремиться в комнату, где лежал ребенок. Перед входом он дал свою левую руку спецназовцу, тот второму, а он прапорщику. Артем каким-то звериным чутьем наткнулся сразу на стол, нагнулся, а нагнувшись, нащупал ногу ребенка. Дав команду на эвакуацию, его мгновенно потащили к выходу, а он крепко держал ногу мальчика. Через несколько секунд они оказались в коридоре. Прапорщик поднял мальчика и понес на улицу, навстречу бегущей к ним матери.
— Мой мальчик! — кричала, хватаясь за безжизненное тело, молодая мать. — О, Аллах! Помоги ему! Он умер? — она нагнулась над лицом ребенка и заголосила что-то на своем родном, чеченском языке.
— Да держите ее! — кричал на солдат прапорщик, укладывая мальца на расстеленную быстро плащ-накидку стрелка. Прапорщик прильнул к груди мальчика, потом начал делать ему искусственное дыхание, дышал ему в рот, подымал руки и снова давил двумя руками на грудь. Он знал, что надо делать в таких случаях. Его этому учили.
Артем внимательно наблюдал и слабо верил, что из этого что-то получится, тем более новый «Док» еще не успел себя зарекомендовать в подобных случаях. Чеченка, видя «колдовство» военного, прикрыв рот рукой, неотрывно следила за каждым движением прапорщика и нервно трясла головой. Док расстегнул свою сумку, достал какую-то ампулу, закачав из нее жидкость в шприц, ввел в вену ребенка. Потом снова дышал ему в рот и давил на грудь. Вдруг «Колдун-кудесник» повернул свою голову к Артему и улыбнулся. От этого взгляда у Артема пошел холод по спине, и он спросил:
— Жив? Не томи, прапорщик.
А в это время фельдшер, приложив палец левой руки к губам, видимо, боясь спугнуть удачу, двумя пальцами правой руки проверял пульс на шее. Дальше он надел кислородную маску на лицо пострадавшего и открыл вентиль баллончика. Он то прикладывал маску, то снимал ее, при этом слегка надавливал на грудь. А когда достал и поднес к носу ребенка ватку с нашатырем, то произошло «Чудо». Мальчик открыл свои глаза. Чеченка, увидев ожившего малыша, рванулась к нему, но крепкие руки спецназовцев уверенно выполняли приказ Дока. Она вдруг стихла и потеряла сознание. Док передал ватку Артему, который поднес ее к носу женщины, и она снова пришла в себя. После нескольких еще глотков кислорода мальчик заморгал глазами, из которых покатились по его вискам слезы. Это были слезы жизни. Военный фельдшер Игорь Корнейчук сделал свое дело на «пятерку». Все улыбались. Через минуту мальчик, которому было лет десять, стоял, прижавшись к своей матери. Она гладила его по голове, а он шептал ей что-то по-чеченски.
— Он хочет пить, — сказала мать.
Стрелок, стоящий рядом, быстро открыл флягу и протяну ее парнишке. Малыш глотнул и, вылупив глаза, сильно закашлялся. Солдатик сразу вырвал флягу и поднес ее к носу.
— Коньяк! — сказал он и побежал к бронетранспортеру.
Поняв, в чем дело, спецназовец, протягивая мальчику свою флягу, сказал:
— Пей, малыш, не бойся, это вода.
Мальчик жадно пил воду, она выливалась на его лицо и прокопченную куртку.
Док сложил в сумку все свои принадлежности, потом посмотрел на женщину и сказал: «Неплохо бы через час сделать еще один укол. Мы уедем, а вот тебе стерильный шприц и ампула, найдите, кто может ставить уколы». Корнейчук положил в руки женщины шприц и ампулу.