Судьбы, как есть
Шрифт:
Берег с этой стороны мыса был усыпан мелкой морской галькой и разноцветными камешками. Камешки гладкие и блестящие, и идти долго по ним было не просто. Артем в этих местах, еще пацаном, рыбачил вместе с отцом мойву. На Сахалине эту рыбку называют и сегодня уйком. Уёк идет на икромет в конце апреля, в начале мая. Ловили ее просто, сачками с длинной ручкой, водя его вдоль берега и постоянно подымая вверх, проверяя, есть ли что в мотне.
Дело все в том, что икромет проходит вблизи берега и особенно там, где есть галька. Рыбаки говорили, что уёк любит тереться о камешки. Бывало, зачерпнешь сачком, и поднять не можешь, тащишь на берег этот живой серебряный комок, а высыпаешь в мешок не менее
Слева от туннеля вверх уходила широкая тропа, по которой и машина могла пройти до высокого белого маяка. Маяк возвышался прямо перед «сестрами» и ночью так и продолжал работать, как раньше, для проходящих кораблей в Татарском проливе. Дальше, вдоль берега, пологие сопки тянулись вперемешку с крутыми откосами до самой Макарьевки или поселка Дуэ. Это был когда-то большой шахтерский поселок, где и проживали знаменитые шахтеры и охотники — родственники Артема, Дербеневы. А за Макарьевкой, через 95 километров, стоял заброшенный и заросший травой и лесом родной поселок Широкая Падь, где прошло детство Артема.
Цветков в этих местах был впервые. Зеленин же еще до отъезда в училище бывал четырежды в Александровске, где проживала его родная тетя, и они с местными мальчишками так же ловили здесь уёк.
Решили дальше не идти по сыпучей гальке, а остановиться у бревен, лежащих на берегу напротив первой, старшей «сестры». Разложили купленные по пути в магазине продукты и пластиковые стаканы, откупорили бутылку, на 0,7 литров, водки и Цветков попросил сказать тост:
— Мне, братцы, так и не верится, что мы вместе приехали в Александровск. Я Наконец-то увидел, хваленых Артемом «братьев». О, это прекрасно, действительно великолепны «Три брата» и «Три сестры», очень красиво и совсем не хочется завтра уезжать. Много я повидал в жизни красивых мест, но в сахалинской природе есть что-то особенное, чего нет нигде. Мы все побывали на могилках родителей наших и родственников. Мы сегодня были на горе, где похоронены родители Артема. Гора, про которую не раз говорил нам Артем. Я всегда представлял, какая это гора — кладбище, которая находится выше всего города. Мертвые выше живых и ближе к Богу. Мы всех помянули. Мы с вами, мужики, сделали в свои пятьдесят семь лет то, что должны были сделать, а вот то, что мы были лучшими друзьями и остаемся ими, так бывает, наверно, редко в этой жизни. Я предлагаю тост за нашу дружбу и терпение друг к другу! Да, еще хочу добавить, что за эти дни я почувствовал себя и пацаном, и влюбленным юношей, и блудным сыном, и счастливым человеком оттого, что мы смогли организовать эту, невероятную для сегодняшней жизни, поездку. Да Витя, сахалинец — это не только земляк, это нация! За дружбу! За крепкую мужскую дружбу! — закончил свой длинный тост Цветков и залпом выпил содержимое стакана. Потом говорил Виктор, потом Артем, потом снова Цветков и так по кругу, а возвращались они к туннелю с песней про Сахалин:
— Где я швыряю камешки с крутого бережка, далекого пролива Лаперуза.
Выйдя из тоннеля, они увидели, как отлив убрал воду почти до самых «братьев», и теперь свободно можно было добраться по мелководью к подножью величавых скал. Артем знал, и то, что если задержаться на полчаса у «братьев» в полный отлив, то можно будет потом добираться до берега и вплавь. Вода так быстро будет прибывать, что через час закроет все мелководье и потом в течение еще трех часов подберется вплотную к участкам отвесных скал. В этих местах в шторм пройти вообще невозможно, просто разобьет волна о скалы, на которые не подняться, да и зацепиться-то не за что. По совету Артема друзья не решили испытывать природу, а пойти прямо по сухому берегу, в сторону порта.
Они тоже были, как «братья», разного роста, и так же, несмотря ни на какие «шторма», стояли твердо на земле, и как люди, твердо шли по родному Сахалину.
Шагали пьяные и счастливые, не зная, что скоро разъедутся на годы, а оставшийся в Москве Артем войдет со своей семьей в год Быка — 2009-й, не зная также, какая страшная беда поджидает его и семью сразу после Пасхи Христовой.
Глава 2
2009 г. — год Быка.
20 апреля.
Утро было пасмурным. Первый день после Христовой Пасхи Артем встретил не так, как всегда, он не включал телевизор, не просматривал, по ходу утренних дел, новостей. Людмила несколько раз пыталась дозвониться до Ольги. После очередной попытки Артем, увидев в ее глазах тревогу, спросил:
— Люда, ты чем-то взволнована?
— Да, Артем. Что-то у Оли ни один телефон не отвечает, — сказала Людмила, продолжая одеваться.
— А ты позвони Тьерри.
— Звонила. Уже десять часов, и в это время Оля всегда на связи, ей ведь скоро надо быть на работе. Я обещала к двенадцати подъехать. Лизочка себя не очень хорошо чувствует. Вчера вечером, допоздна, Оля звонила мне, как никогда часто, волнуясь, говорила Людмила.
— Может быть, она под впечатлением смерти отца Ани? — пытался как-то успокоить ее Артем.
— Да, она, конечно, сильно вчера переживала за Аню, — сказала Людмила и снова начала набирать номер квартиры Карделли.
На том конце провода, на Тверской-Ямской, трубку никто не брал.
— Я попробую позвонить по другим ее телефонам, — сказал Артем и стал набирать по своему сотовому в адресной книге — «Оля работа». Услышал: «Абонент не отвечает. Перезвоните позже».
Артем набрал номер зятя. В динамике телефона Артема только длинные гудки. Так раньше никогда не было. Особенно в начале дня Тьерри всегда был на связи. У Ольги три телефона, и все молчат. Молчит и телефон в квартире. Артему стало совсем не по себе, но он продолжал искать хоть какие-то оправдания:
— Я не понял, ну почему же все трубки молчат? Может быть, они куда-нибудь, выехали и забыли сотовые телефоны? — раздражаясь, говорил Артем, расхаживая по холлу.
— Нет, они никуда не собирались, я же говорю, что Лиза заболела, — взволнованно ответила Людмила.
Вдруг зазвонил домашний телефон.
Артем мгновенно метнулся к трубке в надежде услышать родной и любимый Олин голос, но услышал другой.
— Артем Викторович, это Галина Сигалова.
Артем напрягся. Никогда Сигалова не выходила без особой надобности на связь, тем более в последнее время, две закадычные подруги были в очень натянутых отношениях. «Я вычеркнула Галю из своих лучших друзей», — с горечью об их отношениях как-то сказала Ольга матери.
Артем знал, что этот разрыв Ольга переживала очень болезненно и все как-то надеялась на то, что они найдут новые точки соприкосновения.
— Слушаю Вас, — коротко сказал Артем.
— Вы ничего не знаете? — опять заговорила Сигалова.
— А что я должен знать?
— По телевизору ничего не видели?
— Да не тяните же Вы, что случилось?
— Беда. Горе. Олю убили.
У Артема перехватило дыхание, но он, еще не поняв истинности услышанных слов, спросил:
— Как убили? Дальше, дальше! — уже срываясь на крик, требовал он.