Судьбы, как есть
Шрифт:
— Понял, товарищ генерал! На раны брать не буду, — ответил Зеленин.
Цветков подтянул табуретку поближе к Виктору и сел. Шмелев уселся чуть в сторонке и приготовился слушать, наверно, все то, что он тоже узнал только сегодня.
— Я, Виктор Степанович, сегодня оказался в глубокой заднице. Нет, стоп! Твоей вины нигде нет. Двух твоих обидчиков уже нет. Остальных мы все равно достанем. Так, Артем?
— Так точно, господин генерал! — отчеканил, улыбаясь, Артем.
Цветков, как можно подробно, со своими выводами,
Зеленин слушал, не перебивая Цветкова, и по его реакции лица можно было понять, что эти новости его сильно взволновали. А когда Цветков начал говорить про отношения с Жанной Александровной, про ее пронизывающий и осуждающий взгляд, Зеленин не удержался и сказал:
— Я не судья вам, но считаю: необходимо срочно наладить взаимоотношения с женой майора, там растет пацан, и его отец, точно, воспитывал сына на хороших традициях. Нельзя разочаровать парня в боевых друзьях отца. Надо ехать к вдове и все объяснить.
— Я согласен с тобой, но не покажется ли ей мой приход попыткой оправдаться и подлизыванием, может, подождать? — обреченно сказал Владимир и вопросительно посмотрел в глаза Виктора.
— Нет! Надо ехать немедленно и начинать разговор. Сразу, может, не получится, но твой приезд Жанна все равно оценит. Ей сейчас очень тяжело.
— Ну, и как ты себе это представляешь? Куда я пойду? Домой? Или позвать ее в ресторан? — сказал Цветков и снова задумался.
— Никуда не надо звать, просто ты знаешь, где она работает, встречаешь ее и говоришь.
— Да какая сейчас у нее работа! До девяти дней со дня смерти мужа работать она не пойдет, это точно.
В разговор вмешивается молчавший Шмелев:
— Думаю, господа, так. Надо принести какие-нибудь оставшиеся на службе у майора вещи вдове, а там и завести разговор о доверии.
— Да нет, Артем, все, еще до похорон, отдали наши ребята матери и Жанне Александровне. Пистолет милиция забрала.
— Тогда надо вызвать ее как-то из дома, а там предложить план. У нее теперь кроме сына ничего нет дороже, а он учится в последнем классе, — предложил Артем.
— Поступление в училище или институт? — быстро сориентировался Цветков.
— Хочешь, Иваныч, поедем вместе, — напирал Артем.
— Хочу!
— Тогда мозги твои пусть кумекают над подробностями, а я бы хотел послушать Виктора, как все произошло в поезде, и некоторые подробности из разговоров этих негодяев, которые напали и подрезали тебя, Витя, — сказал Артем.
— Артем, ну ты прямо как тот полковник, который был у меня вчера. Фамилия у него еще какая-то военная или оружейная, не вспомню.
— Сайга? — Сказал Цветков.
— Точно Сайга, как карабин есть такой, на 400 метров лупит, кажись. Так он мне задавал вопросы, задавал, но, гад, о том, что майор погиб, что бандита машина раздавила — ни слова. Какой скрытный, даже как-то и на следователя не похож. Хорошо! Я ехал в электричке… — Зеленин подробно рассказал, что с ним приключилось в вагоне, и закончил: Я, мужики, такого маху дал, что перед самим собой стыдно, разве это противники были, шпана дворовая.
Зеленин тяжело вздохнул, поморщился, видимо, от боли ран и замолчал. На лбу у него выступили капельки пота. Друзья поняли и переглянулись. Зеленин вдруг заговорил снова:
— Я не буду в обиде, если вы, ребята, не будете вмешиваться в расследование. По всему видно: потянулась через меня другая, более серьезная ниточка, и пусть весь клубок полковник Сайга вместе со своими операми раскручивает, это его работа, — Зеленин нахмурился, вытер платочком взмокший лоб и дал понять, что устал.
Друзья попрощались и ушли, оставив Зеленина выздоравливать. Они так быстро собрались, что даже не успели сказать, когда смогут приехать к нему снова.
По дороге Шмелев с Цветковым обдумывали, как объяснить вдове, что не посылал генерал Гарина, ни на какое задание. Не объяснится сейчас — потом будет поздно, а дальше обида превратится в ненависть.
— Знаешь, Володя, я придумал! Надо мне позвонить Жанне и попросить генерала Цветкова к телефону. Она, конечно, удивится и скажет, что такого здесь нет, а я скажу, что около часа назад Владимир Иванович собирался съездить к вам по какому-то очень важному вопросу. Она скажет, что ты ее не предупреждал, а я скажу: — «Возможно, он еще в дороге, но позвонить он собирался до приезда», — Жанна, начнет напрягаться: — «По какой, мол, такой срочности едет Цветков?» — будет ждать звонка, обдумывать встречу.
— Ладно, пойдет, только по какому такому делу я ей представлюсь?
— Думать надо. Думать надо, генерал.
Жанна на людях держалась из последних сил, чтобы не разрыдаться, глотала успокаивающие таблетки. После похорон от Жанны и матери Евгения не отходила Надежда, жена прапорщика Лося. Родители Жанны уехали к себе в Подмосковье, пообещав подъехать за день, на девять дней. Саша после похорон отца все-таки пошел в школу. Жанна просила его остаться с бабушкой.
— Мама, мне трудно быть дома, где все напоминает о папе, — сказал тогда Александр.
— Хорошо, сыночек, иди, но после школы сразу домой. Хочется сейчас, чтобы ты был рядом.
— Ладно, мам, ты только не плачь. Папы не вернуть, жить надо. Он поцеловал мать в щеку и собрался уходить к первому уроку в школу.
— Ты тоже держись, сыночек, ты достоин нашего папы и ты будешь таким же мужественным, как он. Зайди, пожалуйста, в комнату к бабушке попрощайся, она сегодня собирается к себе на квартиру.
Александр зашел в спальню, где у окна сидела бабушка Лида. Саша подошел к ней сзади и тихо сказал: