Судьбы, как есть
Шрифт:
Артем что-то пометил в своем блокноте.
Чуть-чуть захмелевший Цветков улыбнулся и про себя отметил, «Не зря Артем столько лет был начальником штаба дивизии, все записывает, помечает, а значит, все будет на контроле, и мы победим». А вслух сказал:
— Я предлагаю назначить начальником оперативной группы капитана милиции Маркова. Несмотря на то, что я в обиде на вас, опера, я считаю вас профессионалами. То, что вы после увольнения не драпанули по углам, а находитесь с нами в готовности продолжать расследование, смягчает вашу вину, давая возможность восторжествовать справедливости. Спасибо! Короче, я предлагаю, без шуток, заняться серьезным профессиональным поиском остальных бандитов. Работать так, чтобы продумывать все на десять шагов вперед. Все распоряжения прошу уточнять через полковника Шмелева. Я попробую навести контакт через своего, бывшего, особиста, с контрразведкой. А также есть очень крутой
— Владимир Иванович, сейчас главное — это оперативная связь, мобильный транспорт, прослушка, оружие и деньги, — сказал Марков, — у нас, я думаю, тоже будут помощники.
— Еще надо бы иметь связь, на крайний случай, со спецназом, СОБРом или ОМОНом, — добавил Ворсенко.
— Это я беру на себя, — подымая руку, сказал Шмелев.
— И я знаю такого человека, который, минуя начальство, может в трудную минуту, на свой риск, подскочить на помощь, — сказал Цветков, — но я тоже не очень себе представляю работу по задержанию бандитов без оружия.
— А пока, видимо, никак, надо собрать информацию без шума и пыли, — вставил свое Шмелев.
— Не сложно стрелять в воздух, а на поражение? — сказал Марков.
Артем продолжал все помечать в своем блокноте. Генерал курил и пил кофе.
Вдруг все сразу замолчали. Наступила тишина, и почему-то, каждый боялся ее нарушить, спугнуть, пока еще не тревожную, не гнетущую, тишину. А просто затянувшуюся паузу в их беседе. Видимо, каждый начал сознавать, что делают они сегодня что-то особенное, похожее на какой-то заговор или дело, не очень ординарное, где сотрудники МВД и боевые офицеры объединяются против беспредела и бандитизма. Если верить словам Шульца, то на их совести лежит не один труп. А дело прикрывают. Будет ли он когда-нибудь, справедливый суд? Вот если бы собрать родственников погибших владельцев машин и недвижимости, тех, кто хочет найти убийц и оказать помощь в этом, то, наверно бы, и места не хватило в квартире полковника Шмелева. Но это будет агрессивно-мстительный шалман, а не боевая организация. Молчание нарушил генерал Цветков:
— Товарищи! Мы не имеем права, да что там говорить о каких-то правах. Мы должны, верней, каждый из нас сделать выбор: или остаться в тени, или победить. Победить хоть чуть — чуть в этом «бардаке» и доказать всем, что такое офицеры, что есть боевое братство и что есть честь, и, я не побоюсь сказать, пусть это покажется банальным и пафосным, патриоты России. Правильно будет и справедливо выйти из этой схватки без потерь, — Цветков задумался на десять-пятнадцать секунд и продолжил: — По большому счету, я знаю, как надо навести порядок в Стране. Во-первых, беспощадно наказывать любого, кто попытается воровать. За попытку угнать машину — пятнадцать лет, за попытку незаконно завладеть недвижимостью — двадцать лет, с причинением телесных и моральных травм хозяину — двадцать пять, с убийством — давать пожизненное.
За малейшее воровство, простые бытовые кражи среди граждан — от пяти до пятнадцати. За взяточничество, с обеих сторон, должна быть одна статья, десять лет строгого режима, с конфискацией имущества. Господа! Уверяю вас, через год у нас в Стране наступит другая жизнь, Россию может спасти только жестокая борьба с воровством. Кроме того, все, кто в этом будут замешаны, пропускать через всяческую прессу и телевидение. Во-вторых, решить раз и навсегда качественный подбор руководства и охраны в тюрьмах, содержание в них заключенных. Увеличить немедленно зарплату младшему и обслуживающему персоналу. И я клянусь всеми богами, как только в России люди станут бояться воровать, а значит, и убивать, это будет другая Страна! Тогда это станет Великая Страна — главным гарантом сохранения всего человечества на планете. И поверите, когда-нибудь это случится, жаль только, многие миллионы людей до этого, с нынешней властью и нашими ужасно не современными законами, не доживут, а поумирают от убийств, ранений, нищеты и психологических травм, нанесенных им ворами. А вор, это тот человек, который хочет нажиться за счет другого. Я ненавижу ни песни о ворюгах, ни их судьбы, нет им никакого снисхождения. Простите меня за такой длинный монолог. Накипело. Все одно и то же в обществе нашем, сплошной бардак. Предлагаю завтра в семнадцать часов снова собраться здесь, пока в квартире Артема, и сегодня еще подъедет Егор. В квартире, кроме Артема и Егора, дней пять никого не будет. Артем, у тебя есть какие-то соображения по работе до этого времени?
— Да, Владимир Иванович, есть. Вам надо брать все руководство на себя, то есть за вами будет последнее слово, если, конечно, позволит время, на обдумывание и принятие решения. Завтра у нас у каждого будет мобильная связь по сотовым телефонам, это на сегодня для нас не дешево, но нас спонсирует мой друг по училищу, у которого сегодня серьезный ЧОП, Витя Малышев. У нас завтра будут десять сотовых телефонов. Это на сегодня самая крутая связь. Как пользоваться ими, я покажу тоже завтра. Ребятам с МУРа надо суметь собрать максимальную информацию по расследованию, дать завтра свои предложения по внедрению в сервис. Узнать, кто такой Давид, кто такой Князь, где их можно достать? Владимир Иванович, пригласите вашего ГРУшника к нам и особиста подключайте по прослушке, — закончил Артем.
— А я все-таки думаю, что мы можем собраться здесь все, только один раз, в полном, на сегодняшний момент, составе. Чует мое сердце, не отпустит нам времени на сборы и совещания ни Князь, ни Главк, ни те, кто стоит за разбоем и убийствами. Если мы еще не в их разработке, то это наше везение. Нам нужен обязательно «сканер» для определения наличия жучков и взрывчатки. Нам надо закодировать имена и разговоры, я слышал, в Афгане, на картах, делали сетку свою и по улитке и коду все считывали с карт. Мы с Гришей себе оружие достанем. А по остальным я пока не имею возможности. Никаких разговоров про встречи и дела по городской связи, все серьезное по автомату или сотовому, хотя сотовый тоже может прослушиваться. Также надо иметь нам конспиративные квартиры, браслеты и как можно больше резервного, в готовности, транспорта. Вот что я пока хотел сказать, — закончил Эдуард Марков, — и еще: не делитесь ни в коем случае о наших делах ни с одним из родственников, ни с женой, ни с другом.
— Хорошо. Давайте еще по одной на посошок и удачу, — сказал Цветков, — а завтра, как договорились, в 19.00 здесь же, у Артема.
Глава 20
Банда. На даче Князя.
Бывший прапорщик Петелин лежал на стареньком диване в деревенской избе, и второй день перебирал в памяти свою жизнь:
— Зачем он тогда напился и избил солдатика? В целом у него была нормальная жизнь: жена, ребенок, квартира, служба, товарищи по Чечне, и ходил он по земле, как ходят нормальные люди, не прячась от ментов, не скрываясь, вот уже которые сутки, в доме этого, все время поддатого старика. А впереди что их ждет с Уколом — одному Богу известно. Влип я по самые помидоры. В тюрьму я, точно, не пойду, а сразу застрелюсь, вот только успеть бы. Ждать также милостыню, от своих покровителей надежды никакой нет. Не уляжется заваруха с его квартирой, в которую теперь точно хода нет, — их пустят в расход. Надо бежать. А куда? Если менты вычислили его квартиру, то значит, его кто-то сдал. Кто сдал — непонятно. Но продолжить жить можно только изменив внешность и поменяв паспорт. Паспорт не проблема сварганить, бабки есть, а вот как рожу закамуфлировать — проблема. Сказать об этом Давиду? Сразу падет подозрение на отрыв, уберут махом. Этот же дед и порешит их ночью. У него за плечами две отсидки, последнюю мотал на два года больше. Этот дед с таким смаком рассказывал о своем убийстве сокамерника, что жутко было слушать, не то чтобы увидеть это. Правда, есть некоторая зацепка: убрать Укола и деда, поджечь дом так, чтобы два газовых баллона рванули, и уйти в бега. Нет, сейчас нельзя, холодно. Сколько раз им везло до этого полковника в электричке. Была удача! Даже тогда их менты прошляпили, когда он и Укол возвращались на хату, не подозревая, что Шульц завалил майора и сам уже от всего земного освободился.
Тогда, поздно вечером, Степан Петелин и Укол возвращались от Косого из Кучино, в военный городок дивизии Дзержинского. Петелина тогда сразу насторожило, что в двух местах на Салтыковку они увидели гаишников, раньше их там никогда не бывало. «Кого-то ищут», — подумал Петелин, а вслух сказал:
— Слышь Укол, нам надо оглядеться, чую неладное что-то на дороге, творится не то.
— Согласен! Береженого Аллах бережет. Давай влево по улочкам, а там, через дворы, без машины, прошвырнемся. Я тут пехом как-то шарахался к одной телке, — сказал Укол, и они свернули влево с асфальта.
Дома за три до выезда на дорогу, ведущую вдоль городка, оставили машину, которую они забрали взамен своей у Косого. Написав доверенность на Сафара Умарова, затарили ее продуктами и водярой, а машину Степана оставили в гараже у Косого. Они осторожно, под прикрытием темноты и плохого освещения улиц городка, углубились к дому, где была квартира Петелина и где, наверно, в бешенстве их ожидал Шульц.
Укол вдруг резко дернул Петелина за рукав куртки.
— Вон, секи: у подъезда кто-то стоит, — прошептал он, — давай постоим.