Судьбы, как есть
Шрифт:
Вылет в Ханкалу.
Полковник Тяжнин шел с докладом к генерал-лейтенанту Воронову. Тяжнин нес окончательное решение плана на карте и пояснительную записку. После подписи Воронова начнется превращение плана в реализацию еще одного противостояния сторон в Чечне, за которым стоят судьбы людей, прольется кровь тех, кто сегодня еще надеется на долгую и счастливую жизнь. Об этом полковник и не думал, а думал о том, как ему суметь вернуться домой из Чечни и получить обещанный гонорар за истраченные нервы. То, что он трус и предатель — это не главное, такое сейчас время. Завтра же он вместе с полковником Берестовым в семь утра должен выехать на Чкаловский аэродром, откуда, с взводом разведки ГРУ, спецназом отряда «Витязь», ОМОНом и другими
И еще: если в ходе работы командующий будет настаивать на каких-то изменениях в плане, то сильно его не переубеждайте, но деликатно напомните об утвержденном плане и делайте об этом пометки, которые могут потом нам пригодиться. Вы понимаете, о чем я говорю?»
— Так точно, товарищ генерал! — отчеканил Тяжнин.
— Ну что, Валерий Иванович, давайте по пятьдесят грамм коньячку за удачу и, в первую очередь, за вашу удачу. Вы много поработали, и, думаю, Бог тоже это оценит и поможет.
Воронов достал из сейфа коньяк и рюмки, налил в них приятно пахнущую виноградом жидкость, они молча чокнулись рюмками, выпили и, закусив лимонными дольками, расстались, как старые, хорошие друзья.
Возвращаясь, в свой кабинет, Тяжнин почувствовал некоторый подъем, а также уверенность и решимость. Шел он быстро, и мысли его быстро менялись одна за другой:
— Эх, как бы было хорошо, если б этот план не знали боевики, и он, разработчик полковник Тяжнин, с такой элитой бойцов разгромил бы этих черных Ничей с их Кораном, беспощадностью, мстительностью, а заодно б покончил одним махом со всеми бывшими и будущими зависимостями, в которые они с Князем попали по своей глупости и, наверно, жадности. Но назад хода нет! Надо найти потом крайних. Один, конечно, уже есть, это неунывающий и доверчивый Берестов, а других он найдет по ходу операции. Вот только б «духи» не добрались на КП, где он будет с руководством. А руководить самому ему никогда ранее не приходилось, это любил делать Цветков. «Чехи» же если прорвутся, то вырежут всех, а его могут и в первую очередь уничтожить, платить некому будет.
В Моздок прибыли по расписанию. В полете Тяжнин смотрел на переполненный салон самолета и думал:
— Завтра или послезавтра большинство из этих бойцов погибнут, позже кто-то полетит в Москву без рук, ног, чтобы потом быть навечно прикованным к инвалидной коляске. Но все мы когда-то умрем. Выживает сильнейший, пьет шампанское тот, кто рискует. Надо быть жёстче, война и сопли несовместимы. Пройдет эта операция, и уродливая война спишет все. Совсем скоро она закончится.
То, что Тяжнин — предатель и подлец по отношению к этим мужикам, он думать не хотел. Также он не хотел думать о том, что отснятые им все страницы пояснительной записки, карты с решением, система связи, план комплексного огневого поражения, находятся не только в его полевой сумке, но и на столе какого-то полевого командира, типа, Басаева или еще какого-то другого руководителя бандформированиями, готовые за деньги, за свои идеи и понты убивать, резать, пытать, калечить всех «неверных», молодых солдат и опытных офицеров и при этом, абсолютно не обращая внимания на то, что народ, чеченский народ не хочет уже никакой войны, они устали находиться под прицелом и чужих, и своих.
Первым, кто их встретил и представился, был полковник Внутренних войск Егор Кудрин. После представления он готов был, как обычно, обменяться рукопожатиями, но полковник Тяжнин кивнул только головой и, не снимая перчаток, представил своего заместителя. Берестов доброжелательно козырнул и протянул руку Кудрину.
— Сколько вертушек для переброски нас, в Ханкалу? — сразу задал первый вопрос Тяжнин.
— Два «Ми-26» и две пары сопровождения «Ми-8»
— Всех возьмут?
— Личный состав, всех. Кто не войдет или задержится, доставят к 16 часам. Все продумано, товарищ полковник, — ответил Кудрин.
— Когда вылет?
— По плану, через тридцать минут.
— Как так? По плану обед здесь, а вылет в четырнадцать часов, — сказал возмущенно Тяжнин.
— Мое дело выполнять приказ руководства из Ханкалы или лично от Главкома.
— А вы что, бываете на докладе у Главкома?
— Да, каждый день в 17 часов выхожу с коротким докладом по спецподразделениям и параллельно отправляю кодограмму, — спокойно ответил Кудрин.
Тяжнин задумался, видя теперь, что перед ним человек, который все тут знает, имеет постоянный контакт с серьезным начальством, и он быстро, сняв перчатку, протянул свою руку Кудрину. Кудрин ответил рукопожатием, но про себя отметил высокомерие офицера Генштаба: «Неужели, трудно было поздороваться по-человечески сразу?» Кудрин решил расставить точки соприкосновения и, глядя в глаза Тяжнина, сказал:
— Я вам, Валерий Иванович, скажу так, что без взаимного доверия нам не удастся обеспечить слаженных действий операции, в которой я тоже буду принимать участие. Разная подготовка спецназа и разных структур без предварительного взаимодействия, а его не было, это я знаю точно, добавит нам дополнительные трудности, и мы должны первыми иметь четкое понятие о решении проблем, не говоря о взаимном уважении и доверии.
— Вы обиделись?
— Не на что пока, просто у меня такой характер, я профессионал-разведчик и до Внутренних войск служил в армейской разведке.
— Это хорошо, но у нас на солидную подготовку не было ни какого времени. Мы не имеем права ждать, когда духи первыми нанесут удар. Хватит нам заниматься зачистками, ловить их за обрубленные хвосты. У нас есть немного времени, на КП Ханкалы, доработаем, — уверенным тоном сказал Тяжнин.
— Хорошо, вам видней. Давайте проедем к вагончикам и, пока идет загрузка, попьем чаю.
Тяжнин согласился, но полковника Берестова не пригласил, а отправил его контролировать загрузку войск на вертолеты.
Через час «Ми-26» и сопровождающие его два боевых вертолета вылетели в Ханкалу, а еще через двадцать минут пошла такая же тройка с битком набитыми отсеками бойцов и военным скарбом. Тяжнин, Берестов и Кудрин сидели рядом в первой ведущей восьмерке, но мысли у них были разные. Полковник Кудрин гадал, зачем ему приказано по прибытии на Ханкалу сразу же идти к контрразведчику, Уваров должен его встретить и сопроводить. Тяжнина одолевала одна мысль: по реализации страшного плана, а главное — он так и не понимал, как можно будет ему «свалить» в случае провала или в жарком бою, где «духи», рядовые «духи» в упор не знают, кто дал им возможность безнаказанно расстрелять элиту российской армии и МВД — «Спецназ».
Полковник Берестов хотел, чтобы командующий группировки при распределении офицеров разделил их с Тяжниным, уж больно неуютно ему было при встрече с Кудриным, как повел себя высокомерно Валерий Иванович, а также его ненужная суета при подготовке плана, Тяжнин достал всех своими придирками и лишними совещаниями, на которых и могла пойти утечка секретной информации. Генерал Цветков никогда так не работал. Как же им теперь всем не хватает Владимира Ивановича, а на его фоне и Тяжнин выглядел грамотным и деловым замом, а вот когда двое суток он собирал совещания и на них задавал много ненужных вопросов, то, в конце концов, дотянул работу до самого вылета в Чечню. Распоряжения в войска были отправлены очень поздно, и говорить о каком-то взаимодействии можно будет только в Ханкале. От этого у Берестова на душе было очень неспокойно. Раньше бывало, вылетая с Цветковым, такого волнения у него не было никогда, а тут все зыбко и шатко, даже тревожно.