Судьбы, как есть

Кочергин Владимир Викторович

Марков ничего сказать и не успел. Он только крикнул Михалычу:

— Михалыч, стреляй на выстрелы, там Ворсенко пошел на таран.

— Да уж догадлив, — успел сказать старик.

От сторожки лупанули сразу из двух автоматов и Якова мгновенно отбросило вправо от пулемета. Старик застонал и крикнул:

— Возьми пулемет! Прикрой Гришу!

Марков подвинул к себе пулемет и продолжил вести огонь сам, прикрывая Григория. Вдруг он услышал взрыв в районе сторожки, потом второй и где-то после наступившей тишины три автоматные очереди. Стало тихо, и стало слышно, как трещат догоравшие бревна дачи Казакова.

На дороге у сторожки показались два красных фонаря.

— Это машина. Это последняя машина, — думал Марков, —

и она уходит.

Он оставил свой пулемет и подполз к Михалычу. Дед был ранен в правое плечо. Марков сразу нащупал рану. Дед был без сознания. Эдуард, достал ремень, прижал руку деда к плечу и, перекинув через вторую руку и плечо, крепко стянул ремень. Порвав свою нижнюю рубаху, просунул и наложил на рану старику. Потом вспомнил о том, что в правом кармане его куртки есть шприц с пирамидоном, быстро раскупорил его и воткнул иглу в боковую дельту плеча. Он оказывал помощь человеку, который не только спас ему жизнь, но и дрался так, как не каждый опытный вояка. С трудом, уложив деда на заднее сидение «мерса», Марков сел за руль, сдал чуть назад, потом вывернул вправо, и его включенные фары увидели идущего по дороге и припадающего на левое колено Ворсенко.

Марков так газанул, что от рывка чуть было, не выбил себе зубы о руль. Ворсенко был ранен в бедро. Кровь хлестала так, что ее шлейф тянулся метров десять. Ворсенко почти ничего не соображал. Он только успел сказать:

— Бороздецкий и его зам уходят, — он вдруг поскользнулся и вытянулся на середине дороги, прямо перед машиной. Марков нащупал на его брюках ремень, выдернул из брючных петель и перевязал им, как жгутом, ногу Григория выше раны, сделал укол и тоже поволок его в машину. Обоих срочно надо везти в больницу. Он проверил пульс, у обоих он был. От перенапряжения при транспортировке раненых у Эдуарда дрожали руки и подкашивались ноги.

— Лишь бы только не застрять. Главное — выиграть время, не застрять по дороге на трассу. Тут недалеко деревня Юсуповская, а в ней есть больница. Только бы успеть. Марков включил пониженную передачу, и «Мерседес» без особых усилий пошел по снежному хрупкому насту. Потом, попробовав на второй передаче, «мерс» также шел плавно, но значительно быстрей. Марков остановился у разваленного домика и решил идти к даче Сергея. Его порыв остановил выстрел со стороны дачи Лося. «Свои бы по нему не стреляли, значит в доме чужие. Выходит, генерал и Сергей погибли».

Запрыгнув в машину, Марков рванул в сторону Юсуповской. Пройдя небольшой подъем на поле, Марков увидел два красных фонаря. Это были те же фонари, задние габаритные фонари «Тойоты». Но почему они стоят, что случилось? Марков интуитивно включил третью скорость и увеличил ход машины. Пистолет лежал на сидении пассажира, второй он забрал у Ворсенко. Раненые без сознания лежали на заднем сидении.

Не доезжая до «тойоты», которая боком сидела в сугробе с включенными фарами, Марков, остановился и пошел к машине. Открыв заднюю левую дверь «тойоты», он увидел на переднем сидении, на месте водителя, заместителя начальника «Калибра», и больше никого там не обнаружил. Марков потрогал пульс на откинутой назад шее Цыгана. Пульса не было. Он был мертв. Осколок от гранаты Ворсенко сделал свое замедленное, смертельное дело.

Объехать «Тойоту» слева на «мэрсе» было рискованно. Марков выкинул «Цыгана» из машины в снег, сел за руль, завел ее и попробовал снова на дух ведущих. Не пошла. Начал враскачку. Не пошла. Включил пониженную и потихоньку назад, вперед, назад, вперед, и машина вышла на пробитую колею. Надо было, теперь срочно, переложить раненных в «Тойоту Ландкрузер» и вперед. Но когда Марков попробовал поднять с заднего сидения Ворсенко, то почувствовал на затылке что-то твердое, а потом услышал очень отчетливо слова того, кто, по его расчету, когда он заглянул в «Тойоту», мог остаться в живых, только куда скрылся, было сразу не понять.

— Ну что, Эдуард, ты проиграл, — сказал Сергей Бороздецкий, или просто «Чепок», а если по-серьезному, то хитрый и матерый начальник службы безопасности Князя.

— Ладно, успеешь, я без оружия, у меня два раненых, — сказал, не поднимая головы, Марков, узнав по голосу Бороздецкого.

— Да ты, я вижу, сердобольный стал очень. Сначала я при тебе добью твоих ублюдков, а потом ты мне все-таки расскажешь, как вы вышли из горящего дома. Я все смотрел в бинокль, но ничего так и не увидел. А потом я отвезу тебя в дачный поселок, и ты найдешь мне генерала, живого или мертвого. Обещаю, как коллега коллеге, что отпущу тебя на все четыре стороны, но только на первых порах в наручниках, а так как ты и твои подельщики уже все будут в розыске за убийство сотрудников «Калибра», то в лучшем случае ты уйдешь в бега, в худшем — тебя убьют наши в камере СИЗО. Но шанс жить один у тебя есть! И не пытайся меня склонять на сторону правосудия и предательства, с моей стороны. Я, Эдик, был хорошим опером, ты это знаешь, и ты знаешь, за что меня сломали, как веник драный, и выбросили без пенсии и квартиры в никуда.

— Стой, Серега, но я тоже сейчас не при делах. И я помогаю не убийцам, а мужикам, прошедшим войны, и отнюдь, у этих мужиков не сладкие судьбы.

— Хватит этой лирики, пошли к «мерсу», и ты загоняй его с дороги в поле, где стояла «Тойота». Он оттуда точно не выйдет, а чтобы ты не выделывался, дай-ка сюда левую руку, — и Сергей так искусно набросил на левую руку наручник Эдуарду, а правой ногой сбил его с ног, что Марков, ударившись головой о ступеньку машины, почувствовал тошноту и головокружение.

Быстро придя в себя, Марков, шатаясь, пошел под дулом пистолета по снежной кашице к левой дверце водителя «Мерседеса», а как только он сел, то начальник — бандит фирмы «Калибр», Бороздецкий, отработанным движением, набросил вторую часть наручника на руль «Мерседеса» и расхохотался.

Марков завел мотор правой рукой, нащупал вороненый ствол пистолета Гриши, который бросил на сидение, когда с раненым возился, затаскивая его в салон «мерса». Но как узнать, есть ли там, в стволе хотя бы один патрон? Когда впереди «мерса» в трех шагах стоит с пистолетом в руках, предатель-убийца, оборотень, и смотрит за каждым твоим движением. Да хоть как его назови, просто нелюдь. И все-таки, Марков поставил машину в сторону от дороги в яму, где застряла раньше «Тойота», и, выключив фары, успел перебросить пистолет с сидения в руку и при этом еще и снять с предохранителя. Это все, что он успел сделать. А дальше все было, как было. Как только Бороздецкий подошел к двери и направил свой пистолет на Маркова, Эдуард выстрелил первым. Марков все-таки через пространство между своим корпусом и баранкой попал бывшему оперативному работнику, а ныне бандиту, в правый бок, точно в район печени. Бороздецкий молча опустился на колени. Маркову теперь нужны были ключи от наручников. Он нагнулся из «мерса», выхватил из руки Сергея пистолет и попросил его сказать, где ключи, пообещав, что отвезет его в больницу вместе с другими мужиками. Бороздецкий разжал левую ладонь, а у него на пальце висели два ключа. Потом сразу потерял сознание. Эдуард, оставив левую руку в машине, вылез, снял с пальца кольцо, а потом открыл наручник. Когда он решил Бороздецкого одеть в эти же браслеты, то понял: Бороздецкий мертв.

Сдав «тойоту» назад, поближе к двери «мерса», Эдуард с большим трудом перетащил окровавленных мужиков в машину и через десять минут уже тарабанил, размахивая своим, не отданным в кадры ГУВД Москвы удостоверением, перед дежурным хирургом деревенской больницы. А когда он сообщил, что его друзья потеряли много крови, и им требуется серьезная операция, то хирург спокойным голосом сказал:

— Мы сделаем все, что сможем, но у нас не госпиталь и неизвестно, что может случиться во время операции. Продумайте доставку ваших друзей в Москву.