Судьбы, как есть
Шрифт:
В 12.20 Фомич нырнул из столовой в туалет, который до обеда был не заполнен, и в одной из кабинок Зоб превратился в рыжего уборщика. Егор получил задачу быть на стремени и к 13 часам выйти на улицу покурить и даже подойти к их «шохе», проверить ее, не напортачили там чего-нибудь мастера местные, и, наверно, сделать, что надо, еще раньше.
У Зоба от нетерпения попасть в цех на спине выступил пот, и заломило с непривычки виски. В 12.42 лифтер опустился вместе с Зобом на первый этаж. Зоб быстро открыл нужную дверь. Лифтер, убедившись в проникновении Зоба в зал, поднялся на грузовом лифте на исходное положение.
В это время вот уже минут
— Ты, сынок, на стрелку наличия топлива смотрел?
— А что смотреть, я сегодня утром полный бак залил.
— А сейчас? А сейчас она у тебя на нуле. Ты немного походи еще вокруг машины, потом подойти вон к тому, «Фольксвагену» цвета мурены и открой заднюю левую дверь, там лежит канистра, ты ее возьми, сразу не неси к машине, а пройди на склад, там крутнись, будто бы заблудился, а потом к своей, и сразу ее заправь, у тебя 10 минут, все! Канистру оставь у себя.
— А Вы?.. — хотел спросить еще что-то Егор. — Но мужчина в спецовке опередил его:
— Мы… потом всё, позже.
Егор ушел в цех, потом прогуляться вышел, взял канистру в «Фольксвагене», заправил литров 19 в свой «жигуль», а вот заводить не стал, чтобы не привлечь внимание наблюдателей. Может быть, они подумают, что машина вообще не заведется, и поэтому будут спокойны. Егор пошел в цех и стал наблюдать за машиной, посматривая на часы.
В это время Фомич продолжал снимать на фотоаппарат все машины, их бампера, дверцы, кузова, номера, в цехах заготовленные новые номера машин, кузовов, пробойники, кучу старых регистрационных знаков, и только он, глянув на часы, положил свой мини-фотоаппарат под здоровый каблук своего сапога похожего на горный ботинок, и только решил уходить, как дверь открылась, и в нее ворвалось человек шесть охранников, а с ними и знакомый уже полковник Знахаркин.
— Ely, вот и картина Репина «Приплыли», — мелькнуло в голове Фомича. Он пока не видел среди них Егора, а это радовало.
— Прекрасное перевоплощение, — сказал, улыбаясь, Знахаркин.
Два молодых человека в черных костюмах стояли рядом со своим шефом и держали стволы наготове.
Когда была дана команда «Руки вверх!», Зоб покорно протянул руки и шагнул сам вперед. Тот, кто пытался набросить «браслеты», даже не мог и подумать, что человек один в такой ситуации может оказать шести здоровым, подготовленным и вооруженным людям сопротивление. Фомич этими же наручниками с такой силой нанес удар в лицо парню, что тот исчез из его поля зрения, и Зоб, мгновенно бросившись под ноги второму с пистолетом, так искусно при этом выхватил у него оружие и одновременно выстрелил вверх, что вся вошедшая толпа дружно рванула кто куда. Кто-то зацепил выключатель у двери, свет погас и, когда в проем попытался выйти один из пришельцев, Зоб нажал на курок, «клиент» взметнул руки и вывалился наружу. Правда, в этот момент Зоб уже кувыркался вдоль стенки за машинами, по которым летел шквал огня.
Зоб, глядя на щель в проем двери, лежа под кузовом машины, увидел появившуюся быструю тень, и снова его пистолет выстрелил. «Молодец!» — отметил про себя Зоб и сразу после выстрела метнулся вправо к стенке, но, увы, на выстрелы пришельцев его отобранный пистолет молчал. Кончились патроны. Зоб лег на пол и закрыл раненную голову рукой. Кто-то осторожно зажег свет, в углу у входа стонал молодой охранник, который пытался надеть наручники Зобу, рядом лежал его напарник, но, видимо, еще дышал, а вот те двое у двери так и не вставали с прохода.
Зоб улыбнулся и начал вставать, подняв руки вверх. В зал ввалило еще трое человек, «И того их стало пятеро — на одного», — подумал Зоб, но он был неправ, кроме того, у каждого в руках, кроме начальника службы безопасности, были пистолеты. Двое крепких парней спокойно надели Зобу наручники, а потом тот парень, который получил такими же наручниками в лицо, подлетел к Зобу и нанес такой сильный удар в челюсть, что Зоб успел запомнить только его глаза, глаза разъяренного быка, а потом все погасло, как в ночи последняя искорка костра. Костра горевшего и потухшего в миг. Очнулся Фомич уже в комнатке, где стояли два станка — токарный и фрезерный, и два металлических стола с тисками и всякой другой утварью для обеспечения работы по перебиванию номеров, шлифовке, подкраски, и даже в углу на полочке стоял принтер, а внизу на столе компьютер и еще рядом портативный для автомобилей цветной телевизор. Фомич врубился сразу, где он оказался, так как в этой комнатке он уже успел побывать.
Вопросы не заставили себя ждать. А задавал их один человек, тот, который приводил их к директору на беседу, это был он — полковник Знахаркин, и о нем накануне Зоб имел полную информацию вплоть до квадратных метров строящегося трехэтажного домика и пристрастия Сергея Александровича к бильярду, а еще больше к женскому полу.
А вот по его первым вопросам Фомич понял о скудной информации о нем и его «племяннике», который тоже был уже тут же рядом, но не сидел, а стоял, понурив разбитую в кровь голову и обильно капающую из носа кровь.
— Ну, так, где на севере ты, дядя, работал, и кто у тебя был начальником сыска? — спросил Знахаркин у Зоба. А ты, юноша, еще разочек скажи мне свой зоновский номерок и кличку соседа по камере перед выпиской на волю?
— Забыл я как-то после таких ударов по темечку, — сказал Фомич и снял с головы рыжий парик, в котором крови было не меньше пол-литра, и, держа его в скованных руках, сказал: — Вся память в парик ушла, надо чуток собраться, стоит ли всю правду матку бывшему полковнику милиции, а ныне убийце и холую пытаться рассказывать, порадовать чистосердечным признанием.
— Ты, мудила, или как там тебя в ГРУ кликали, уже подписал себе приговор. Эти двое молодых парней в отключке и, возможно, уйдут по твоей милости в рай.
— Да вряд ли в рай, такие хренососы, как вы, только в ад пойдут, и только в ад, — сказал зло Зоб и выплюнул, похоже, два своих боковых зуба на бетонный пол.
— Я тебя последний раз спрашиваю, грушник, с какой ты здесь целью, кто послал и если ты не отвечаешь, то я сначала в этих тисках, — и он показал на настольные тиски, — сначала раздавлю твоему так называемому племяннику правую руку, а потом левую. При дальнейшем молчании наш Петя, — он показал на того же охранника, который получил от Зоба наручниками по лицу, — прострелит племяшу твоему голову, как ненужному элементу. Ну а тебя, груш-ник, или как там тебя еще кличут — Зобом, мы подвесим часика на два вот за этот крючок, а потом, выяснив кое-что, кончим тебя или дадим шанс поменять тебя на пропавших наших товарищей. Да ты их знаешь, наверное, знаешь?