Судьбы местного значения
Шрифт:
Дорожка обогнула учебный корпус, укутанный кустами акации, прошла мимо здания штаба. Сержанты миновали дорожку, ведущую к штабному крыльцу, впереди уже виднелся плац.
У Семена появилось странное чувство острого взгляда. Он обернулся — за ними на приличном расстоянии шло несколько военнослужащих, но у них шло горячее обсуждение какой-то важной темы. Нет, не оттуда за ними наблюдают. Горохов тоже настороженно замер. Бесхребетный зыркнул туда-сюда не особо вертя головой. Определил направление, пихнул Михаила и одними глазами указал на пирамидальную крышу беседки-курилки, что торчала
Бесхребетный с Гороховым переглянулись и скользнули влево, закрываясь акацией. Быстро пробежали вдоль кустов, до поворота к штабу, мимо крыльца, и вновь вдоль кустов, огибая беседку со стороны плаца.
В беседке сидел Крамаренко. В кулаке папироса дымком курится, и сквозь кусты внимательно смотрит. Семен с Михаилом подошли вплотную.
— Здравия желаем, товарищ майор! — гаркнули оба.
Майор резко обернулся и, обнаружив позади двух сержантов, одобрительно хмыкнул.
— Проходите, садитесь, — сказал, пыхнув дымом, — и не тянитесь, не на плацу пока. Вот, — майор выложил коробку «Казбека», — покурите.
Горохов хотел было заикнуться, что куревом их щедро обеспечили, да получил тычок от Семена. Мол, предложили — бери. Взяли по папиросе, сели. Михаил прикурил, а Семен понюхал папиросу, и сунул её под околыш.
— Я мало курю, табак нюх отбивает, — пояснил он майору.
— Следопыты, значит, — кивнул тот. — Ловко вы из-под наблюдения ушли. Где обучались?
Горохов показательно скосил глаза на Семена.
— Я с пятнадцати лет промысловиком в охотартели, — ответил Бесхребетный. — Наставники были требовательные, и жизнь заставила — без умения зверя не добыть.
— Это точно, без умения никуда, — кивнул командир. — Когда призывался?
— За полгода до Финской. Три месяца вместе с сержантом Гороховым в разведроте служил.
— Минному делу не у Макарова Степана Максимовича учился?
— Нет, товарищ майор. Капитан Сергеев учил.
— Хорошо значит учил. Толково ты «Опель» заминировал. Читал я твой опус…
Тут майор замолчал, так как к беседке стали подходить военнослужащие — младшие и старшие командиры, госбезопасности и пехотные. Они заходили, представлялись, рассаживались. Набралось два десятка вместе с Гороховым и Бесхребетным.
— Вот и почти все в сборе, — сказал Крамаренко. — Еще пара инструкторов прибудет позднее. Они сейчас в госпитале на излечении.
— Разрешите обратиться, товарищ майор, — поднялся лейтенант госбезопасности. — Лейтенант Денисов. Каковы задачи нашей группы?
— Для начала, — сказал майор, — субординация на плацу хороша, а в группе обращение должно быть простое, рабочее. Хорошо бы каждому позывными обзавестись. У некоторых позывные уже имеются, — Крамаренко взглянул на Бесхребетного и Горохова. — А задачи группы вот какие — каждый из вас является в чем-то специалистом, — Крамаренко, обвел рукой сидящих в беседке. — Кто-то метко стреляет из всего что стреляет, кто-то знает минное дело, или владеет боевой борьбой. В совершенстве знает язык противника…
Вся группа косилась на двух сержантов, на которых почему-то показывал майор, перечисляя профессиональные умения.
— Учить мы будем курсантов, набранных в основном из понюхавших пороху мужиков, — продолжал свою речь Крамаренко. — Пояснять не надо почему? Отлично! Порядок обучения будет примерно такой — по четыре инструктора на группу в сутки, потом смена инструкторов. При этом не только желательно не только обучение курсантов, но и собственная учеба — оттачивание умения приветствуется особо. Основные направления учебы — боевая, стрелковая подготовка, марш-броски, ориентирование, заучивание языка противника…
Тут майор прервался, глядя в сторону плаца, где уже выстраивался личный состав тренировочной базы.
— Все, мужики, выходим, — сказал он и подмигнул, — все помнят — с какой ноги начинают движение?
* Инициатива наркома обороны Ворошилова — выдача для боевых частей, участвующих в сражениях во время Советско-финского вооруженного конфликта, зимой 1940 года ежедневных 100 грамм водки и 50 грамм сала. С началом ВОВ выдача водки военнослужащим была возобновлена, хотя официальное постановление было принято в конце августа 1941 года.
Ежедневные «наркомовские 100 грамм» стали выдаваться только в частях принимавших непосредственное участие в боях, а для других подразделений, водка выдавалась по праздникам. С мая 1945 года выдача спиртных напитков в вооруженных силах СССР была прекращена.
Глава 15
Распогодилось. Облака поредели. Стало жарковато. Однако ветер усилился.
Группа инструкторов под командованием майора Крамаренко оказалась правофланговой. Чтобы коробочка выглядела полноценно, в строй встали с десяток военных без знаков различия. Почти все в годах. На недоуменные взгляды майор пояснил — внештатные инструктора. Понятливо покивали, затем пожали плечами — пусть раз так, лишь бы при прохождении с шага не сбивались.
Трибуна с многочисленным начальством находилась далековато, и из-за ветра было плохо слышно произносящего речь старшего майора госбезопасности. Начало речи Семен практически слышал частями, когда стихал порыв,или когда оратор поворачивался к правому флангу.
— Фашистская Германия вторглась в нашу страну уже опьяненная легкими победами над европейцами. Её солдаты, зараженные «ядом» высокомерного презрения ко всем советским людям, превратились в ненасытных жаждущих крови злобных чудовищ. Массовые убийства советских граждан возвеличены приказами немецкого командования…
Это была правда. Семен лично тому свидетель. Сразу припомнилась деревня, немец в черном мундире, и экзекуция, которую выдержали четверо из дюжины. И острое чувство ненависти к врагам и предателям до зубного скрежета.
А ветер стихал, и старшего майора стало лучше слышно.
—… германец — абсолютный хозяин мира. У него нет сердца и нервов — так говорится в памятке, которую выдали всем солдатам вермахта. Уничтожь в себе жалость и сострадание, убивай всякого русского, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик. Убивай, этим самым спасешь себя от гибели, обеспечишь будущее своей семьи и прославишься навек…