Судьбы местного значения

Стрелков Владислав Валентинович

Это так оставлять нельзя! — подумал Николай Кириллович, любуясь идеально пришитыми шевронами. Пусть Рябышев через главный штаб справедливости добьется, а комиссар этот вопрос сМехлисом решит. Надо будет, и к товарищу Сталину обратится.

Много чего никогда не отразится в сводках. Да — немцев потрепали изрядно. Противник потерял почти всю бронетехнику. По слухам во встречном бою погиб Герман Гот, но сведения не подтверждены. Тылы фон Бока растрепали знатно. Около двух тысяч пленных, захвачена уцелевшая бронетехника, много горючего и боеприпасов. Это все было в победном

сообщении. То, что ГСМ и артсклады отбили свои же, потерянные во время немецких прорывов, умолчали. Умолчали, что Гудериан умудрился вырваться, неожиданно ударив в стык мехкорпусов, а парировать его удар не смогли. В самый разгар битвы немцы практически задействовали всю свою авиацию. Рубилово в небе было под стать танковому. Потери в истребительных полках страшные. Да что говорить — танковые корпуса потеряли до восьмидесяти процентов техники, а та что своим ходом дошла всю прямиком в рембаты отправили. А потери в личном составе…

То, что при такой победе пришлось отойти, тоже не сообщалось. Просто сказали — наши войска закрепились на подготовленных оборонительных рубежах. А причина была в том, что достаточных резервов у юго-западного и западного фронтов в финальной стадии сражения не имелось. Быстро перекинуть резервы не смогли. А немцы оперативно перекинули резервы от группы армий «Север», задержав наступление Фон Лееба на Ленинград. Однако сил у вермахта для наступления оказалось недостаточно. И на фронтах наступило затишье. Командование РККА, воспользовавшись паузой, вывела обескровленные танковые корпуса в тыл на переформирование…

— Эх-ма! — чугунный монстр угнездился на подставке, а Дмитрий Иванович расправил френч. — Так, тут еще складка, — и утюг вновь качается перед тем как опустится на френч.

С нашивками Николай Кириллович возился недолго — делов-то, вот петлицами немного попотел — тут стежки с обоих сторон скрытые нужны, и петлица плотная, так что берем наперсток и вперед.

Пш-ш-ш! — издал утюг и ухнул на подставку.

— Все, Кириллыч, — сказал Рябышев, — гладь скорее, а то угли дотлели уже.

Разложив свой френч так, чтобы было сподручнее справится со складками на правой поле, Попель накрыл платком, и схватил утюг, отворив на нем задвижку.

— Ого! — воскликнул он, начиная размахивать чугунной утварью. — Как подкалиберный весом.

— Не, — возразил генерал, — меньше, там шесть и три, тут чуть больше трех кило.

— Один хрен, тяжеловат. У нас, помню, был такой один на все село. Так легче был. Этим же, пока все перегладишь, можно руки неплохо подкачать.

— Эт-то точно! — согласился генерал, начиная пришивать петлицы.

Наконец утюг разогрелся, комиссар мазанул проверочно по поверхности смоченным пальцем — шипнуло, после чего закрыл задвижку — не ровен час уголек вывалится, набрал в рот воды, распылил её на платок и опустил утюг на френч…

Перед тем как развесить награды, оба френча легли на диван, а Рябышев с Попелем принялись раскладывать ордена, чтобы ровнее прикрепить и оставить место для наград статутом выше.

— Чуть пониже, как думаешь? — Дмитрий Иванович смотрел чуть прищурившись. Затем немного передвинул награды. — Во, так хорошо.

— Мне проще, у меня места больше.

— Не прибедняйся, Кириллыч. Наградами тебя не обойдут. Война не завтра кончится.

— Это точно… — вздохнул Попель, вспомнив «наследство», оставленное недавним гостем. Четыре года войны!..

Рябышев прикрепил награды, расправил френч, оглядывая критически, и накинул его на себя.

— Кириллыч, что за буча в «губке» была? *

— Уже знаешь? Секретность, мать вашу!

— Так не простой комвзвода, поди. В штабе шушукались, да без подробностей.

— Георгий Константинович хотел меня в главный штаб перетянуть. С Мехлисом до ругани дошло.

— И? — Рябышев застегнул френч и вопросительно взглянул на Попеля.

— Жуков убыл ни с чем. А Лев Захарович потом мне всю плешь проел.

— Он может, — согласился генерал. — Пойдем-ка в зеркало глянем.

Ростовое зеркало в резной оправе стояло рядом с напольными часами. Те как будто поприветствовали — под кратковременный скрежет отбили полчаса. Тут же постучали в дверь, она распахнулась и в квартиру вошла Марья Константиновна с блюдом, накрытым платком. Рябышев и Попель сразу принюхались — запахло вкусным печевом до умопомрачения. Следом женщина, в руках чайник и ведро с веником внутри.

— Товарищи командиры, а вот и пироги! — провозгласила комендантша. — А это Людмила, она прибраться пришла.

— Тогда, дорогие наши женщины, уборка подождет, прошу к столу!

Быстро убрали со стола все лишнее. Расставили чашки, заварили чай, расселись, Рябышев и Попель взяли по пирогу, и успели их только ополовинить, как постучали в дверь — прибыл посыльный от кремлевского коменданта.

— Машина ждет, товарищи…

*«Служу трудовому народу» было заменено на «Служу Советскому Союзу» в 1939мгоду. Многие отвечали по-старому, и нарушением это почти не считали.

* ГУПП КА — Главное управление политической пропаганды Красной армии (до июля 1941 г.)

Глава 16

Трель телефона отвлекла от чтения экспертного заключения. Старший майор поднял трубку.

— Судоплатов у аппарата.

— Это Меркулов. Павел Анатольевич, машина уже ждет.

— Бегу.

Судоплатов сложил документы в папку, убрал её в сейф и вышел. Когда спускался на первый этаж его перехватил комиссар ГБ 3-го ранга.

— Ты заключение по Попелю читал?

— Не успел, папку перед самым звонком доставили.

— У меня с собой, — похлопал по папке Меркулов.

Они вышли из здания, и спустились к машине. Сержант-водитель распахнул дверь. Сели. Меркулов открыл папку, вынул листок и протянул его Судоплатову.

— Вот, почитай.

Машина тем временем выехала с Лубянки. Поворот на Театральный был перекрыт, и Эмка свернула налево.

— На проезде и Манеже малярные работы ведут, — сообщил сержант. — На Ильинке тоже затор.