Судьбы
Шрифт:
— Привет, вы здесь новенький.
Уэйн представился, обратив внимание, что карие глаза быстро и без особого интереса оглядели его.
— Я — Аманда Платт, невестка Морти. Вы, вероятно, на выходные? Думаю, мне лучше просветить вас, раз вы тут впервые, — заявила Аманда без обиняков. — Прежде всего, — она быстро зашагала по коридору, — вам лучше держаться подальше от моего мужа, Тоби, — предупредила она, останавливаясь, чтобы снова оценивающе оглядеть его, — тем более с такой внешностью.
Уэйн покраснел и смущенно улыбнулся.
— Обещаю, буду избегать его как прокаженного.
Аманда безразлично пожала плечами.
— Дальше, не ешьте ревень, иначе неделю проведете в обнимку с унитазом. Да, насчет второй леди Платт. Первая умерла, когда перепрыгнула через препятствие, чего не сделала ее лошадь. Наша Беатрис — молодая кобылка, ее старик взял в надежде, что она родит ему пару сыновей, но из этого ничего не вышло. Бедняжка Морти уже слишком стар, поэтому она утешается с конюхом.
Они уже дошли до огромной мраморной лестницы, но Аманда, похоже, только вошла во вкус.
— У Синтии, сестры Тоби, трое детей, один ужаснее другого. Да, и берегитесь Лабрадора. Поганец кусается. Ну вот, вроде все. Добро пожаловать в Англию, мистер Д'Арвилль.
Уэйн смотрел ей вслед, не зная, как ему реагировать на услышанное. Ей что, плевать на то, что она болтает?
— А, Д'Арвилль.
Уэйн быстро обернулся, услышав голос сэра Мортимера. Рядом с ним стояла женщина с короткими светлыми волосами, приятными серыми глазами и крупным ртом, одетая в платье густо-красного цвета.
— Беатрис, это тот самый юноша, о котором я тебе рассказывал. Моя жена, Беатрис, — произнес сэр Мортимер.
Она оглядела его холодным, оценивающим взглядом, и Уэйн сразу почувствовал, с ее стороны неприязнь, смешанную с желанием.
— Очень приятно. — Она наклонила голову.
— Мне тоже, леди Платт, — сказал он, поймал ее руку и изысканным движением поднес к губам.
Беатрис замерла, глаза загорелись ненавистью, и она со свистом втянула воздух. Как раз в этот момент сэр Мортимер произнес:
— Полагаю, ты незнакома с одним из наших младших советников из отдела драгоценностей, верно?
Уэйн повернулся, все еще держа руку разгневанной Беатрис, и увидел перед собой прелестное лицо женщины из лифта.
Глава 16
Сидящая у окна женщина казалась мертвой. За пять лет она не произнесла ни слова. Себастьян все время посматривал, вздымается ли ее грудь, — хотел убедиться, что она дышит. Она не моргнула, не пошевелилась даже тогда, когда на куст под окном сел черный дрозд и запел.
— Сара. Сара, вы меня слышите?
Женщина вдруг так резко нахмурилась, что Себастьян даже подскочил от неожиданности.
— Сара, вы слышите, как поет птица?
Серые глаза начали быстро моргать. Снова этот голос, она слышала его раньше, он доносился с небес. Это Господь? Голос приятный, теплый и любящий, таким в ее представлении должен быть голос Господа.
— Сара, послушайте, как поет птица.
Птица? Что такое птица? Она что-то помнила… Сара Кэшман не могла вспомнить птицу, но звуки, напоминающие флейту, пробились сквозь окружающий ее туман. Она их слышала.
— Божья флейта, — сказала она, потом усомнилась, действительно ли она произнесла эти слова. Она иногда только думала, а ей казалось, что говорила. Но ангелы в белом никогда ее не слышали, так что, наверное, она и в самом деле ничего не говорила.
Себастьян повернулся к Гарри Чемберлену, заведующему психиатрическим отделением тюрьмы, отцу девятерых детей.
— Когда она в последний раз разговаривала?
— Пять лет назад, после того как убила собственную дочь.
Себастьян повернулся к женщине, чья кожа была такой бледной, что казалась прозрачной.
— Сара, вы слышите, как поет птица?
— Да, Господь.
Она с трудом выговаривала слова, голос был хриплым, но стоящие перед ней мужчины никогда не слышали ничего более приятного.
— Ты пробился к ней, Себ. Черт побери, тебе удалось! — восхитился Гарри. Себастьян подвинулся поближе. Но не слишком — у Сары была привычка внезапно кидаться на людей, подходивших к ней очень близко.
— Вам нравится, как поет птица, Сара? — спросил Себ, молясь в душе, чтобы дрозд не улетел.
Она снова сердито нахмурилась. Лицо было страшно исхудавшим и раньше времени постаревшим. Сара устала, ей казалось, что она сто лет не спала.
— Скажите мне, о чем вы думаете, Сара, — попросил голос, и она задумчиво потерлась ухом о плечо. У нее приятный голос, у этой птички.
— Спой для Джейни, птичка, — сказала она, но неприятный звук собственного голоса заставил ее плотно сжать зубы.
— Она прикусила себе язык, — заволновался Себастьян, и Гарри кинулся ему на помощь, заставив женщину открыть рот и высвободить кровоточащий язык. Вызвав санитара, он приказал отвести ее в хирургическое отделение. Себастьян смотрел, как Сару уводят. Снова ее лицо стало мертвым.
Гарри заметил его огорчение и дружески хлопнул по плечу.
— Поздравляю, Тил. Ты единственный, кому удалось хоть чего-нибудь от нее добиться за все то время, как она впала в кататонию.
Себастьян кивнул, но на душе все равно было муторно. Еще столько предстоит сделать.